На страже Родины

Служение священника – многогранно. Служение войскового священника – опасно и трудно к тому же. Он стоит на страже нашего воинства, а значит, и Родины. Чем является для него армия и ее участие в жизни Церкви, рассуждает протоиерей Виктор Лузган, руководитель отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Покровской епархии, настоятель храма во имя пророка Божия Илии г. Покровска.

– Отец Виктор, скажите, кто такие военные священники и чем они занимаются?

– Правильнее сказать: войсковые. Мы ведь связаны с войсками, а не с войной. Перед войсковым священником стоит много разных задач. Один батюшка подвизается в военном учебном заведении, другой – в сухопутных войсках. Я служу в Дальней авиации. В каждом виде войск свои особенности, но священников объединяет одна цель – мы помогаем военнослужащим вести полноценную духовную жизнь: молиться, исповедоваться и причащаться.

– В чем разница между войсковым и «мирным» духовенством?

– Священник прежде всего видит перед собой человека, потом верующего, потом прихожанина или духовное чадо. В армии перед тобой сначала человек, затем военный, защитник Отечества, и только потом уже христианин и прихожанин.

– Каждый ли может нести послушание войскового священника?

– В соответствии с нормативными документами к войсковым священникам и кандидатам предъявляют множество требований. Самое главное – священник должен пройти службу в армии либо до, либо после принятия сана. Второе – стаж работы с военными должен составлять не менее пяти лет. Войсковой священник должен очень хорошо знать армию, специфику служения и жизни военных, потому что они, как дети – очень тонко чувствуют и с чужим человеком на контакт не пойдут. Военных нужно любить и понимать. В противном случае это все равно, что работать с детьми, пожилыми, помогать немощным, не имея к этому склонности.

– Что должен уметь и к чему должен быть готов священник, окормляющий военных?

– Он должен понимать боевые задачи, знать свое место при их выполнении, ладить с военными, разрешать их сомнения и страхи. Войсковой священник должен вместе с военными идти туда, где предстоит выполнить боевую задачу. Духовенство относится к некомбатантам. То есть, по условиям Международных соглашений, входит в состав Вооруженных сил и наделено особым статусом. Некомбатанты не принимают непосредственного участия в сражении, оружие могут использовать только для самообороны. На практике бывают отступления. За них полагается епитимья.

Вопрос об использовании оружия и участии в войсковых операциях рассматривается на форумах постоянно. Сейчас идут боевые действия в Сирии, куда направляют поочередно наших штатных войсковых священников. Они еженедельно совершают Литургию, исповедают, причащают военных. Они присутствуют при реальных боевых действиях. Истории известны случаи, когда после гибели командира священники брали на себя командование. Также известна недавняя ситуация, в которой военные вместо того, чтобы отбивать атаку, пытались защитить безоружного священника. Я владею любым оружием, но мне это вряд ли пригодится, а вот священнику с десантом очень даже. Чтобы просто защитить жизнь, свою или чужую. Но опять-таки, пролитие крови несовместимо со служением Литургии, так что тема требует проработки.

– Отец Виктор, с чего Вы начали служение в качестве войскового священника?

– Больше двадцати лет я служил в Вооруженных силах. Придя к вере, став священником, я захотел помочь военным найти путь к Богу. Вернувшись в гарнизон в Летном городке, где служил, по благословению Митрополита Лонгина занялся организацией прихода и строительством храма. Я взаимодействую с армией уже тринадцать лет – из них семь на внештатной основе. Сейчас я официально помощник командира Энгельсской авиадивизии по работе с верующими военнослужащими.

Мне было важно жить так, чтобы военные знали – я рядом, отвечу на любой вопрос, приеду в госпиталь, побеседую, благословлю. У нас появились свои традиции. Например, в одном из окормляемых подразделений, на день части, собирается личный состав – гражданские, офицеры, срочники, и мы беседуем о профилактике суицида. Раньше такие случаи происходили в части почти каждый год. За тринадцать лет ничего подобного не произошло. Военные верят: это «потому, что батюшка рядом». Я сам предложил не спохватываться после, а предотвращать, молиться о том, чтобы беды не произошло.

Еще одно из наших достижений и даже нововведений – совершение еженедельных молебнов на ратное служение перед строем авиационной дивизии.

– Вы встречаетесь с военными за богослужением, а как еще с ними общаетесь?

– Обычно перед молебном в части или в храме ко мне подходят военнослужащие, и мы говорим как о личном, так и о вечном. Еженедельно я провожу занятия со срочниками. Мне нужно коснуться глубоких тем, но так, чтобы всем было полезно и чтобы никого не задеть, ведь передо мной и атеисты, и мусульмане, и протестанты. Я рассказываю о патриотизме. Привожу в пример пророка Илию. Этот подвижник близок всем. Дальняя авиация чтит его как покровителя, мусульмане почитают как одного из пророков, атеистов он интересует как историческая личность. Рассказываю о преподобном Илии Муромце как о достойнейшем защитнике Отечества, предлагаю поговорить о Библии, так как это ценность для любого образованного человека, вне зависимости от убеждений. Иногда темы дает командование, тогда мы говорим о Конституции, сотрудничестве армии и Церкви, конфессиях. Провожу беседы на православную тему и всегда предупреждаю слушателей: кому неинтересно —  уходят. Вообще, беседы пользуются успехом. Собирается более ста человек. После я дарю всем карманное Евангелие специально для военных, воинские молитвословы, иконки с благословением, душеполезные книжки и брошюрки, даю свой номер телефона.

– О чем Вас обычно спрашивают военные?

– В основном спрашивают о том, как наладить отношения с близкими. Бывают вопросы о вере. Со стороны мусульман порой даже чаще. Офицеров тревожат семейные проблемы. Срочники переживают из-за своего нового положения – они вырваны из зоны комфорта, ограничены в общении с родителями, невестами.

– Видите ли Вы плоды своего служения?

– Плоды Господь явно не показывает. Но какие-то ситуации проявляют, что они есть. Когда я первый раз на молебен вышел, было ощущение, что на плечах тонны груза, а сзади глухая стена. Сейчас чувствую – со мной молятся сотни человек. Военные попросили, чтобы на молебне была икона. Я поставил баннер в человеческий рост – образ Нерукотворного Спаса. Командование решило вопрос с микрофоном, чтобы всем было слышно. Когда я кроплю военных водой, они снимают головные уборы, крестятся. Они задумываются об участии в жизни Церкви. Меня приглашают на объекты, военные обращаются ко мне прямо на улице, подбегают за благословением те, кто не попал на молебен, звонят с просьбой благословить и помолиться. Мы даже по ночам совершаем богослужения перед срочным заданием, а утром я снова иду в храм.

Ситуация меняется. Военные больше не стесняются веры. А лет десять назад люди в одном экипаже служили, а что верующие — узнавали только тогда, когда на Причастии перед Чашей встречались. Скрывали, чтобы не было насмешек. Еще меня взволновало, как на празднике командующий Дальней авиацией подошел ко мне взять благословение, а не просто поздороваться за руку – обычно военные так делают.

– Получается, армия в священниках теперь нуждается.

– Священники в армии потому, что их позвали. У военнослужащих появилась потребность в Боге, молитве, в освящении места служения, всей жизни. Служба Дальней авиации очень опасна. Неизвестно, приземлишься или нет, поэтому очень важно развеять магизм, показать, к Кому надо обращаться на самом деле.

За каждым богослужением мы поминаем воинство, которое охраняет и защищает Отечество, противостоит вселенскому злу. Война – это зло, действующее через наши страсти. И без веры, Бога здесь никак. Война разрушает и травмирует тело, психику и душу. Наши предки после серьезных боевых действий даже уходили на три-четыре месяца в монастырь, чтобы очистить и излечить душу.

– Помогает ли армия Церкви?

– На российских военных базах находится около 300 религиозных объектов, где службу совершает священник, а помогают ему солдаты и офицеры. В нашем Свято-Ильинском храме хор наполовину состоит из жен офицеров. В воскресную и общеобразовательную школы, в детский садик, которые я окормляю, ходят дети военных. Мы общаемся, причащаемся. Военные хоть и опосредованно, но помогали строить храм, настояли на строительстве воскресной школы и поддержали его. Они с удовольствием участвовали в крестном ходе на Покров, несли хоругви, икону с мощами святого Илии Муромского и Ченстоховскую икону Божией Матери («Непобедимую Победу»).

Военные организовали и трапезу после крестного хода для нескольких тысяч человек. Одна воинская часть выделила походные кухни. Другая – сварила кашу. Третья пригласила служащих на раздачу. Ежегодно на Дни славянской письменности и культуры еще одна воинская часть привозит и устанавливает нам огромную сцену перед храмом. Крестный ход по воздуху с Табынской иконой Божией Матери в 2013 году тоже организован военными. Это всего лишь несколько примеров.

– Отец Виктор, военные служат Родине и этим выражают свою любовь к стране, людям, Богу. А как может сделать это любой христианин?

– Любовь к Родине – это любовь к дому, природе, культуре, языку, людям, вне зависимости от национальности. Патриот созидает на Родине и не разрушает за ее пределами, не презирает иноземцев, но больше всего любит свой народ. Высшее проявление этой любви – готовность отдать жизнь. Православный христианин – истинный защитник, патриот. В нынешних условиях подвиги наших бойцов подтверждают: если нужно, они защитят, даже ценой собственной жизни. Без веры в Бога это недостижимо и непостижимо. Поступить так, конечно, может не каждый, но каждый может нести ответственность за Родину, семью, дело, которым занимается. Это тоже будет проявлением любви к Отечеству и Господу. 

Беседовала Дарья Хохлова

Поделиться в: