«Не спи, душа моя грешная…»

В зрительном зале ЦНТ «Дружба» г. Покровска (Энгельса) ожидают необычного концерта самые разные люди. На сцену выходит диакон Николай Червон — православный певец, композитор, лауреат Международных и Всероссийских фестивалей духовно-патриотической авторской песни — и музыканты духовно-патриотического культурного центра «Званные» из Перми. С каждой новой песней вежливое внимание зрителей перерастает в горячее соучастие, некоторые песни подпевают и абсолютно за все благодарят. О музыке, слове и удивительных путях по Промыслу Божию мы беседуем с диаконом Николаем.

— Отец Николай, что вошло в Вашу жизнь раньше — вера или музыка?

— Конечно, музыка. Хотя меня и крестили родители в пятилетнем возрасте, но на этом, как часто бывает, наше хождение в храм закончилось.

А музыка меня сопровождала с детства. Родители мои играли на гармошке. И когда гармонь освобождалась, она переходила в мои руки. Годам к двенадцати я самостоятельно научился играть не только народные песни, но и современные из репертуара групп «Земляне», «Машина времени».

Мне захотелось освоить гитару. Но гитар в Перми, куда мы к тому времени уже переехали с родителями из Киргизии, не было. Хотя в Пермском крае была своя Кунгурская гитарная фабрика. Гитару ее производства мне тетя заказала из Москвы. Это был мой первый инструмент.

В 1982 году я послушал песни группы «Воскресение». Тексты Алексея Романова мне очень понравились, они напомнили мне гениальную простоту стихов Пушкина, Лермонтова. И в 14 лет я написал свою первую песню «День разлуки». Потом долго занимался музыкой, писал рок-н-рольные песни. Мы жили в заводском районе, где много было разных проблем. Потому и песни получались протестные.

Путь к храму у меня был постепенным, порой не заметным для меня самого. Но теперь понимаю, что все было промыслительно. В 1986 году я женился. Вскоре после этого моя супруга пришла в храм. Она по образованию товаровед, и ее попросили помочь в храме. Рядом с нашей деревней Никитино, в деревне Мысы, открывался храм во имя святого благоверного князя Александра Невского. Настоятель — отец Александр Ишматов — искал себе помощников. Он пригласил мою жену работать в свечном, а потом и петь на клиросе.

К слову сказать, настоятель — человек очень интересный. Он закончил Пермский институт культуры, потом ГИТИС, был режиссером. Увлекся Достоевским, поставил пьесу по его произведению. И постепенно пришел к вере, стал священником, а затем и принял постриг с именем Даниил. Сейчас он настоятель монастыря Дайбабе в Черногории.

Так вот настоятель (тогда еще отец Александр) пригласил меня через жену в храм на беседу и предложил петь на клиросе. Я ему говорю: «Да я и слов таких не знаю!». Он отвечает: «Пару раз споешь, потом научишься».

Тогда же я впервые поисповедовался, причастился. Помню, каким долгим мне показалось мое первое всенощное бдение. Но после него меня охватила большая радость.

После Причастия пошел на клирос. Сначала что-то басом гудел, а потом и слова стал разбирать, и читать на клиросе начал. Потом еще одного музыканта привлек, у него замечательный тенор. У нас сложился очень хороший хор. Кто слышал, как мы поем, даже говорили, что у нас особый — мысовский — распев.

Так я сделал первый шаг к церковной жизни. Но пока продолжал и песни петь, и на гитаре играть. Кроме того, на дворе были тяжелые 90-е годы, все рушилось, и нужно было как-то выживать, деньги зарабатывать.

В 1995 году мне новый настоятель храма отец Владимир (ныне покойный) говорит: «Поехали к архиерею, надо тебя в диаконы рукополагать». Я сопротивлялся, потому что себя в роли диакона просто не представлял. Но через какое-то время понял, что бьюсь головой о стенку, что для меня закрыты все пути, кроме служения Церкви.

Тогда я пошел в Свято-Троицкий Стефанов мужской монастырь, где служил известный в нашем крае и за его пределами духовник — архимандрит Стефан (Сексяев). Он благословил меня петь на клиросе: «Только регент у нас очень грамотный, с консерваторским образованием. Если он возьмет, будешь петь». На следующий день я пришел в хор. Нот не знаю, но в песнопениях уже начал разбираться. Стал петь басовую партию, на октаву ниже соседа. После службы регент — диакон Игорь Онуфриев (сейчас уже протоиерей), наш пермский композитор, сказал: «Приходи, будешь петь». У нас был хороший мужской хор, мы пели Валаамским распевом, молитвенно получалось.

В 2001 году на Николин день, 19 декабря, отец Стефан сказал: «Надо тебе рукополагаться». Поехали мы с ним к архиепископу Афанасию (Кудюку), ныне уже покойному. Он благословил меня на принятие сана, подарил служебник. 10 января меня рукоположили в диаконы, и вот уже 14 лет я служу в этом сане.

— А как возникла мысль вновь вернуться к исполнению авторских песен?

— Отец Стефан благословил ездить с миссионерскими концертами, говорит: «Доставай гитару и песни пой». А я к тому времени все это уже из головы выбросил. Все песни забыл, гитару подарил. Посвящал все время изучению нового — диаконского — искусства. И тут — пой!

Купил новую гитару. И спрашиваю: «А петь-то я что буду?». Отец Стефан говорит: «Да напиши что-нибудь». Но своих стихов о вере у меня к тому времени не было, и я начал читать разных православных поэтов. Честно говоря, мне все это не очень подходило. Вроде и хороший стих, но что-то нужно добавить. Так и пришлось писать самому. Первую песню «Не спи, душа» я просто сел и записал как будто под диктовку. Написал еще четыре песни и поехал в воинскую часть с концертом.

Чтобы понять, хорошие ли песни получались, собирал своих друзей на кухне и пел им. Но самый мой лучший критик — матушка, очень мне помогает оценить содержание.

— Вы пишете духовные песни, размышляете о вечном. Это в чем-то сродни проповеди. Но как совместить назидательность, которая всегда свойственна проповеди, и свободу творчества?

— Конечно, в первую очередь Господь помогает. Без Бога ведь не до порога. Потом музыкальное прошлое. Я много общался с рокерами, знаю, что если буду петь им песни на церковном языке, они меня не поймут.

В своих текстах я и образы, и слова часто беру из Евангелия. Оно ведь просто написано, остается только зарифмовать, и песня готова. Но это и самое сложное — написать очень просто, чтобы все было четко и понятно. Как у наших поэтов-классиков. Изречения святых — это тоже готовые строки песен. К примеру, припев одной из моих песен — изречение преподобного Амвросия Оптинского: «Там, где просто, там ангелов до ста, а где мудрено, там ни одного». Мне осталось только запевы написать. Сейчас мы записали на эту тему клип, который называется «Урок в семинарии». Немного нестандартно, отличается от того, к чему мы привыкли. Но мне кажется, что мы должны объяснять людям, что Православие — радостное, интересное, мы должны разрушать стереотипы.

— Что для Вас является внутренним критерием хорошего текста и хорошей музыки?

— Я стараюсь в первую очередь себя поучать. Стараюсь себя посадить в зрительный зал и послушать со стороны: нравится мне это или нет. Если не нравится, я это петь не буду. Всегда ставлю себя на место зрителя. У меня нет особого ораторского дара. Поэтому я стараюсь донести свои мысли о том или ином событии или отрывке из Евангелия в песне.

Для меня моя концертная деятельность — это не шоу-бизнес: отыграл, получил гонорар и уехал. Хочется, чтобы слова песен западали в сердце и давали свои плоды. Главное — привлечь внимание к смыслу, музыка лишь украшение. Самая главная задача — донести до человека суть нашей веры.

— Влияет ли на Ваше творчество церковное пение?

— Мне очень нравится церковное пение. Ведь и в храм-то я пришел из-за него. Был даже такой случай. В 1996 году я поехал в Троице-Сергиеву Лавру, и в храм зашел не с главного входа, а с бокового, оказавшись на клиросе между двумя хорами. Я был буквально потрясен их пением и подумал: «Вот это музыка, вот это сильно. Какой там рок-н-рол!». Чувствовались дух и мощь в этом пении.

В своем диаконском служении тоже стараюсь совершенствоваться. Наш настоятель очень любит церковное пение, выбирает разных композиторов. Мы вообще со священниками много песнопений в алтаре поем. Потому что у нас все поющие и петь любят.

— Часто творческие люди стремятся к Богу, но путь их бывает непростым…

— У каждого человека свой путь в храм, порой и не поймешь, как все происходит. Я знаком с очень талантливым гитаристом Омаром Багировым. Мы с ним о вере 10 лет дискутировали, и что у него внутри происходило — не знаю. И вот недавно он крестился с именем Марк в честь апостола и евангелиста. Господь каждого ведет своей дорогой.

Вот со мной в ваш город приехали музыканты, у каждого из них свои проекты есть. Но им хочется поучаствовать в православном проекте. Я их не тороплю, не говорю, что надо обязательно завтра на исповедь прийти. Но они все видят, думают и идут своим путем к Богу.

Наше дело — сеять слово. Причем к этому призваны не только священники, но и миряне. Но и у того, кто слушает, тоже должна быть жажда воды живой. Если ее пока нет, человек может ваши слова просто не понять.

Беседовала Марина Шмелева

* * *

Бремя

Губы шепчут — любовь, в сердце ответа нет.

Как разогнать в жилах стылую кровь — сил моих нет.

Буря в моей голове гасит веры огонь.

Кроткий я, по молве, но только меня не тронь.

В мыслях дремучий лес и не пробиться сквозь.

Давит на плечи мой крест, кто-то мне шепчет: «Брось».

Истерзанная до дыр совесть неволит уже.

Вот и потерян мир в бедной моей душе.

Как ни крути, ни верти — не спрятаться от себя.