К Преподобному

Иван Александрович Ильин писал в книге «О тьме и просветлении»: «Богомолье! Вот чудесное слово для обозначения русского духа... Как же не ходить нам по нашим открытым, легким, разметавшимся пространствам, когда они сами, с детства, так вот и зовут нас – оставить привычное и уйти в необычное, сменить ветхое на обновленное, оторваться от каменеющего быта и попытаться прорваться к иному, к светлому и чистому бытию и, вернувшись в свое жилище, обновить, освятить и его этим новым видением?»

Самое душевное дело

Эти слова И.А. Ильина посвящены автобиографической повести Ивана Шмелева «Богомолье», написанной в 1931 году. Совсем небольшое, но удивительно емкое и глубокое произведение повествует о паломничестве шестилетнего Вани, плотника Горкина, старого кучера Антипа, богатыря Феди-бараночника, Домны Панферовны с внучкой Анюткой из Замоскворечья в Троице-Сергиеву Лавру. «Потрудиться для Преподобного Сергия». Сюжет соткан из дорожных эпизодов, свидетелем которых становится Ваня, из описания судеб богомольцев.

Герои идут на богомолье из Замоскворечья в Троице-Сергиеву Лавру, потому что «самое душевное это дело – на богомолье сходить. И на дворе, и по всей даже улице известно, что мы идем к Сергию Преподобному, пешком. Все завидуют, говорят: “Эх, и я бы за вами увязался, да не на кого Москву оставить!”».

Можно конечно и по железной дороге доехать, «по машине», но Горкин говорит: «А мы пойдем себе полегонечку, с лесочка на лесочек, по тропочкам, по лужкам, по деревенькам, – всего увидим. Захотел отдохнуть – присел. А кругом все народ крещеный, идет-идет. А теперь земляника самая, всякие цветы, птички тебе поют… – с машиной не поравнять никак».

И вот ранним солнечным утром начинается Ванино богомолье. Он на возочке, легоньком да красивом; остальные пешком. «Мы – на святой дороге, и теперь мы другие, богомольцы. И все кажется мне особенным. Небо – как на святых картинках, чудесного голубого цвета, такое радостное. Мягкая, пыльная дорога, с травкой по сторонам, не простая дорога, а святая: называется – Троицкая. И люди ласковые такие, все поминают Господа: “Довел бы Господь к Угоднику”, “Пошли вам Господи!” – будто мы все родные».

Сияющий, радостный мир вокруг. Как на картине Сергея Арсеньевича Виноградова «К Преподобному». Идут издалече богомолки по знойной пыльной дороге. Идут в пестрых платьях и ярких платках, с корзинами и мешками за спиной. Путь труден и долог. А над ними высокое летнее небо. Воздух наполнен ароматом луговых трав. Там, на горизонте, уже появились очертания храма.

Мир этих впечатлений был близок и понятен художнику. Сергей Арсеньевич Виноградов (1869-1938 гг.) родился в семье сельского священника. Окончил приходскую школу, затем Костромскую гимназию, где увлекся рисованием, и решил посвятить свою жизнь искусству. Современники называли его «мастером солнечного света», которым буквально залито большинство его пейзажей. Этим солнечным светом, летним зноем пропитан и путь богомольцев в повести Ивана Шмелева.

«К Троице»

Движение в повести медленное, неспешное: именно так, неторопливо, ходили русские паломники с незапамятных времен. И постепенно, шаг за шагом, перед маленьким героем Шмелева открывается большой, ранее незнакомый ему мир. Дорожные сцены сменяют одна другую, писатель создает напряжение в движении сюжета, выделив судьбы трех богомольцев, ищущих помощи от преподобного Сергия: парализованного парня Михаила, немой «молодухи» из Рязани, которая заспала своего первого младенца и с тех пор лишилась дара речи, и бараночника Феди, мечтающего об иночестве. И каждый из них получает помощь и ответы на мучающие их вопросы. Прослеживая путь богомольцев в Троице-Сергиеву Лавру, Шмелев постоянно напоминает, что возвышенное, духовно значимое в жизни человека сосуществует с повседневным, земным.

Удивительные лица богомольцев, сосредоточенные на цели пути, исполненные надежды и веры, видим мы на картине Сергея Алексеевича Коровина «К Троице». Вновь дорога широкая и многолюдная. Три человеческих судьбы выхвачены художником из реки паломников. С чем и откуда идут они в обитель? О чем возносят молитвы? Какова их судьба? Мы не знаем, но верим, что они достигнут цели пути и будут утешены.

На своем пути богомольцы встречают множество людей, сталкиваются с разными жизненными историями и ситуациями, с горем и радостью, чудом и лицезрением человеческих слабостей; удостаиваются они встречи с известным старцем Варнавой Гефсиманским, который благословил их – каждого по-своему и на свое дело.

Есть и еще один герой в повести И.С. Шмелева – сам преподобный Сергий Радонежский. Повествование о хождении к Сергию постоянно сопровождается упоминанием о житии святого. Богомольцы не только помнят житие святого, они знают его в подробностях. Житие преподобного Сергия Радонежского не дается целиком в какой-либо части повести; оно словно растворено в повествовании, включается в него эпизодами, цитатами, отдельными фразами, упоминанием имени святого.

Мальчик Ваня воспринимает путешествие к Преподобному как необыкновенное, увлекательное, полное чудес приключение, имеющее и высокий духовный смысл, который маленький герой чувствует непосредственно – через слова богомольцев, понимая, что все совершаемое гораздо больше того, что можно видеть и чувствовать.

«Купола и ласточки»

Богомольцы приближаются к Лавре. «Радостная во мне тревога. Троица сейчас… какая она, Троица? Золотая и вся в цветах? Будто дремучий бор, и большая-большая церковь, и над нею, на облачке, золотая икона – Троица. Спрашиваю у Горкина, а он только и говорит: “А вот увидишь”.

Я спрашиваю – да где же Троица?! Горкин не слышит, крестится. Антипушка говорит:

– Да вон она, вся тут и есть Троица!

Я тяну Горкина за рукав. Он утирает слезы, прихватывает меня, радуется, плачет и говорит-шепчет:

– Дошли мы с тобой до Троицы, соколик… довел Господь. Троица… вон она… вся тут и Троица, округ колокольни-то, за стенами… владение большое, самая Лавра-Троица. Во-он, гляди… от колокольни-то в левой руке-то будет, одна главка золотенька… самая Троица тут Живоначальная наша… соборик самый, мощи там Преподобного Сергия Радонежского, его соборик. А поправей колокольни, повыше-то соборика, главки сини… это собор Успенья. А это – посад, домики-то под Лаврой… Сергиев посад зовется. А звон-то, звон-то какой, косатик… покойный, ва-жный… Ах, красота Господня!..

В Святых Воротах сумрак и холодок, а дальше – слепит от света: за колокольней – солнце, глядит в пролет, и виден черный огромный колокол, будто висит на солнце. От благовеста-гула дрожит земля. Я вижу церкви – белые, голубые, розовые – на широком просторе, в звоне. И все, кажется мне, звонят. Ясно светят кресты на небе, сквозные, легкие. Реют ласточки и стрижи».

Красоту Божьего мира и чудное ощущение полета передает Константин Федорович Юон (1875-1958 гг.) в работе «Купола и ласточки. Успенский собор Троице-Сергиевой Лавры», которая была написана в 1921 году. К моменту создания картины Лавра была уже год как закрыта. Юон очень любил Сергиев Посад, неоднократно туда приезжал, подолгу жил, написал множество видов. По его словам, в Сергиевом Посаде он нашел «всё, что искал» – искал в природе и любил в жизни.

Очень трогательной и достоверной кажется тень от креста, падающая на центральный золоченый купол. Остальные купола белые с золотыми звездами (сейчас купола Успенского собора, как и во время написания повести, синие).

Зрителя завораживает огромное небо, его чистота и лазурь – особое, юоновское, бескрайнее небо, в котором кружит множество ласточек. И от этого почему-то радостно и светло на душе, словно солнце (не видное нам, но явственно присутствующее на картине) будет всегда, а жизнь бесконечна. И художник дарит зрителю эту ликующую, почти детскую, радость бытия. Такую похожую на радость детского сердца богомольца Вани.

«Трапеза богомольцев»

«В монастыре, у Троице-Сергия, три дня кормят задаром всех бедных богомольцев, сколько ни приходи», – говорит спутникам опытный Горкин.

В 1880-х годах художник Константин Егорович Маковский, автор исторических картин, создал картину под названием «Трапеза богомольцев в Троице-Сергиевой Лавре». На этом полотне изображены богомольцы, приехавшие в Лавру на 500-летие со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. В этот день, как утверждают исторические документы, в Лавре вкусили трапезу десять тысяч человек.

И наш богомолец Ваня со спутниками напились всласть душистого монастырского кваску и получили «на дорожку» ломоть монастырского хлеба. «Вкусили по кусочку, и стало весело - будто Преподобный нас угостил гостинчиком. И веселые мы пошли».

«Незримый с нами»

Богомольцы идут обратно, «отрадовались», Ване грустно. «Вот мы и помолились, привел Господь… благодати сподобились… — говорит Горкин молитвенно. – Будто теперь и скушно, без Преподобного… а он, батюшка, незримый с нами».

Художники, посвятившие свои полотна Троице-Сергиевой Лавре, жили в разное время, имели различные политические убеждения, относились к разным художественным школам и не были знакомы с книгой Ивана Шмелева (все эти картины созданы задолго до написания повести). Но как точно передают они чистое, детское восприятие прикосновения души к истинной святости.

Подготовила Оксана Баландина

Картина на заставке – Юон К.Ф. «Купола и ласточки. Успенский собор Троице-Сергиевой Лавры». 1921 год

Поделиться в: