Педагогические идеи святителя Иннокентия Московского и равноапостольного Николая Японского в помощь современным учителям

Профессия педагога, на мой взгляд, одна из самых парадоксальных – мало таких дел, в которых человек, даже вкладывая максимум усилий, достигает столь непредсказуемого результата. Мы учим и воспитываем детей сегодня на основании опыта, полученного вчера, чтобы они применяли эти знания и навыки завтра. А каким будет это завтра? Кто из педагогов советской школы второй половины ХХ века мог предположить, что их ученикам придется жить в совершенно другой стране. С другим политическим строем, другой экономикой, общественным устройством и мировоззренческими взглядами.

Когда будущее регулярно преподносит нам такие сюрпризы, как тут не растеряться? На что опереться в повседневной деятельности учителю и воспитателю юных? Известный русский педагог Антон Семенович Макаренко отмечает: «Хорошее в человеке приходится всегда проектировать, и педагог обязан это делать». Но что станет основой и руководящим принципом для такого проекта? Ответ, думаю, очевиден для многих – нравственные ценности. «Ценности – это не отвлеченные идеи и не архаичные суеверия, но воистину принципы жизни, отказ от которых может привести к краху и культуры, и общества, и личных человеческих судеб. И чем раньше человечество поймет, что нравственность – это способ выживания личности, семьи, коллектива, общества, всей человеческой цивилизации, тем менее трагична будет дальнейшая его история»[1], – сказал в одном из своих выступлений митрополит Волоколамский Илларион.

Но ценности нельзя просто декларировать – неважно, с высоких трибун или в школьном классе. Они должны стать именно принципами, организующими жизнь в соответствии с требованиями нравственности, побуждающими к духовному и душевному росту. Ведь искусство воспитания может быть определено как «содействие росту». Это звучит тривиально, но это один из самых верных и стойких критериев воспитательного процесса[2]. Василий Александрович Сухомлинский считал, что перед каждым ребенком, даже самым посредственным и тяжелым, учитель должен открыть сферы, где он сможет достичь своей вершины, сформировать свое человеческое достоинство, свою душу[3].

Как этого добиться? Ответ на этот вопрос с древности искали многие – и философы, и богословы, и педагоги. Ищут его ежедневно и все неравнодушные учителя, которым не все равно, какими людьми вырастут их ученики. И в этом поиске всегда полезно обратиться к чужому опыту.

Церковь хранит память о многих людях, посвятивших свою жизнь просвещению. Кто-то из них был именно школьным педагогом, а кто-то учил и просвещал и взрослых, и детей светом Христовой Истины вне классных стен. Приведу в пример двух великих миссионеров, результатом проповеди которых стало христианское просвещение целых народов. Святитель Иннокентий Московский и святой равноапостольный Николай Японский – в девятнадцатом столетии эти имена были хорошо известны нашим соотечественникам. Жизнь каждого из них напоминает художественное произведение, наполненное удивительными событиями, встречами и усердными трудами главных героев. Рамки небольшого выступления не позволяют мне подробно познакомить слушателей с жизнью этих поистине великих сынов нашего Отечества. Советую всем педагогам обратиться к описанию их житий и к письменному наследию, в котором в том числе содержатся и наставления для учителей.

Мне же хотелось бы в первую очередь проанализировать сам педагогический метод, который позволил этим в самом широком смысле слова учителям добиться потрясающих результатов. Ведь к чему стремится каждый учитель, особенно преподающий дисциплины гуманитарного цикла? Чтобы дети не только усвоили определенный набор знаний, но чтобы сами мировоззренческие, ценностные принципы стали принципами жизни его учеников. Оба святых просвещали народы, для которых и вера христианская, и культура, на ней основанная, были абсолютно чужими. И оба добились в этом деле удивительных результатов.

Святитель Иннокентий Московский обратил свою проповедь к коренным народам алеутских островов и Сибири. Он стал для них не только наставником Закона Божия, но и учителем в самом широком смысле слова. Для алеутов создал азбуку, перевел богослужебные книги. А кроме того учил их ремеслам, заботился о воспитании и образовании как детей, так и взрослых.

Все педагогические идеи святителя Иннокентия рождены практикой его священнического служения и пронизаны деятельной любовью и стремлением улучшить жизнь как целого народа, так и каждого человека в отдельности. По мысли святителя для наилучшего воспитания необходимы установление личного контакта с человеком, будь то ребёнок или взрослый; и просвещение христианским учением на родном языке и в соответствии с возрастными, индивидуальными, этнокультурными особенностями[4].

Педагогические идеи святителя Иннокентия Московского практически в равной степени касались как воспитания детей, так и воспитания, а не только образования взрослых. В разное время в своих заметках, дневниковых записях и письмах святитель указывал на то, что первым условием эффективности воспитания является тесная связь обучения и воспитания с конкретными жизненными обстоятельствами, что должно воплощаться в ежедневном труде каждого человека.

Духовное воспитание есть исправление сердца, из которого, по слову Христову, «исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельство, хуление» (Мф. 15, 19), оскверняющие человека. Нравственный же результат есть лишь один из плодов духовного воспитания. Отсюда следует вывод: исправлять сердце это значит не только пояснять человеку нравственные заповеди. Усвоение заповедей само по себе хорошо, но не достаточно, нужно ещё уметь убедить человека в том, что у него есть высшая ответственность за исполнение их перед Богом. Таким образом, целомудрие, согласованность жизни (как говорил святитель Иннокентий) является идеалом и итогом всякого образования.

В «Записке о детском воспитании» святитель обратил внимание на то, что природа ребенка чиста в своей основе, мягка и восприимчива к добру. Если взрослым требуется много усилий в борьбе со своими греховными склонностями, то в ребенке добродетели при определенных условиях могут развиваться легко и быстро. Одним из главных факторов их духовного роста будет подражание старшим и усвоение плодов Духа Божьего из окружающей среды. Поэтому он рекомендовал тщательно избирать взрослое окружение для детей.

Еще один важный принцип в деятельности многих православных миссионеров – обращение к личности человека должно быть основано на восприятии в нём того светлого образа, который дан каждому человеку при рождении Богом[5]. «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе»,[6] – советовал святитель Иннокентий Аляскинский.

Однако эта любовь не исключает дисциплины и разумной строгости. «Важное и необходимое свойство в педагогике – твердость. Нет хуже и вреднее в деле воспитания слабости, проистекающей или из мнимой гуманности, или из лести к ученикам и желания приобрести их любовь, или из безучастности к ученикам и желания соблюдать лишь собственное спокойствие»[7], – писал равноапостольный Николай Японский. Любовь и строгость, верность своим убеждениям и огромное уважение к стране, в которую апостол Японии приехал с проповедью – вот отличительные черты проповеднической деятельности святителя Николая.

Просветитель Японии призывал всякого, кто решится ступить на стезю воспитательской деятельности, употребить максимум усилий для самообразования. Этот призыв он обратил, в первую очередь, к самому себе. На протяжении нескольких лет святой изучал японскую историю, культуру, язык, обычаи, чтобы его рассказ о Христе стал по-настоящему близок и понятен жителям этой древней страны. И никогда не считал этот поистине титанический труд самообучения напрасным.

Роль личности учителя, по мысли святителя Николая, необычайно важна, как и его любовь к своему делу. В письме к будущему ректору Токийской духовной семинарии Ивану Сенума владыка писал: «Вы должны быть хозяином семинарии, отцом учеников, другом, любимцем их и любящим их, отдавшим душу им… Любовь к делу – вот самое первое и важное, что требуется… Любовь сама собою разовьет перед Вами, из глубины Вашей души, целую систему действий, не тягостную для Вас и явно полезную для воспитанников, что прежде и больше всего будет мирить и сближать их с Вами»[8].

Святитель подчеркивал, что восприятие чужих идей педагогом должно обязательно сочетаться с их творческим переосмыслением, приспособлением для конкретных задач и условий деятельности. При этом творческий процесс восприятия чужих идей будет в педагоге воспитывать необходимое чувство личной ответственности за совершаемое дело и побуждать к самостоятельности.

При этом педагог не должен становиться для воспитанников кумиром, абсолютным примером для подражания. Сам просветитель Японии являлся примером подобного самоограничения, умаления наставника, которое призвано воспитать у подопечных чувство ответственности и нравственного долга перед истинными ценностями вместо безусловного подчинения их властному авторитету воспитателя.

«Учительская профессия, – писал Сухомлинский, – это человековедение, постоянное, не прекращающееся проникновение в сложный духовный мир человека. Замечательная черта – постоянно открывать в человеке новое, изумляться новому, видеть человека в процессе его становления – один из тех корней, которые питают призвание к педагогическому труду»[9]. О том, что успех в этом труде возможен, говорит пример многих известных и безвестных педагогов и учителей Церкви. Но для этого, как отметил Сергей Александрович Рачинский (русский православный педагог и близкий знакомый равноапостольного Николая Японского): «Нужен личный подвиг, бесконечно тяжкий, до смешного скромный – и потому великий»[10]. Решимости на этот подвиг и помощи Божией в нем я от всей души хочу пожелать всем педагогам. Пусть нравственные ценности станут истинной основой наших слов и наших действий, только тогда мы сможем помочь нашим детям, сможем уберечь их от многих ошибок в будущем.

Епископ Покровский и Николаевский Пахомий