«Христос пришел для того, чтобы каждый убрал за собой игрушки!»
С Пасхой все более-менее ясно: Воскресению предшествует предательство, крест, позорная смерть. С Рождеством иначе. Здесь нет Страстной, пост не так строг, как Великий, а в песнопениях Церковь почти сразу настраивает нас на лад ликования. Но как ликовать, если в мире так много неправды, а мы почти не можем ей противостоять?
Праздник Хозяина
Пару лет назад в мои обязанности корреспондента на приходе входила расшифровка проповедей настоятеля. Страшный пример, приведенный священником в одной из них, до сих пор не дает покоя – и накануне Рождества тоже. Говоря об апофеозе царящего в мире равнодушия, наш отец Димитрий сказал о стариках. Одинокие и забытые всеми, они безвестно умирают в своих квартирах. И порой только запах тления заставляет соседей осознать, что рядом произошло непоправимое.
И в наше время все еще страдают от холода, добавлю от себя! Где-нибудь в заброшенной Васильевке, если пенсии не хватает на покупку угля. И зная, что где-то, пусть и не перед моими глазами, происходит нечто такое, я ничтоже сумняшеся иду на Рождественскую службу, как всегда, спокойно складываю руки перед Причастием?! Но как же вписывается сюда Рождество?!
А дети? Все мы прекрасно понимаем, что и в ночь Рождества не случится чуда, продолжатся страдания не обезболенных детей. Что и после Святок не опустеют детские хосписы, и места улетевших на небо ангелов займут другие ангелы. Но как же вписывается сюда Рождество?
А молодые семьи, где пять-восемь лет жили мечтой о первенце? Вот она, беременность, которая обоим кажется счастливым сном, но…преждевременные роды и ребенок с весом 700 грамм. Первые спокойные выдохи супругов после установившейся положительной динамики, и…звонок из отделения: «Все резко ухудшилось, вашего ребенка нет!» Но как же вписывается сюда Рождество?!
Я не случайно сказала о Причастии. Участие в Евхаристии нам часто представляется привилегией. Реже – духовным лекарством. Но мы не помним о том, что это – заповедь и долг. Это свидетельство нашей убежденности в том, что у каждой жизненной ситуации есть Хозяин.
Помню, на втором курсе я единственный раз за всю школьно-студенческую пору позволила себе саботаж. Пришла на лекцию и втихаря дописывала не оконченную ночью статью для местной газеты (в конце девяностых у нас еще принимали от авторов тексты, написанные от руки). Дело было в шляпе, но перед финальным «все свободны» преподавательница негромко сделала тонкий намек, понятный в аудитории одной мне. Было трудно описать муки моей совести! Она оказалась истинной хозяйкой той ситуации – мнимое равнодушие предпочла замечаниям, а главное, верила в меня как в сильную студентку.
Так и Он, Новорожденный. Его «равнодушие» – только видимое. И речь здесь не о шаблонных фразах в духе «понимаете, не будь страданий, они бы все в ад…» У Него, действительно, могут быть СВОИ отношения с теми, из солидарности с которыми нам сейчас не хочется идти в храм, причащаться и радоваться. Мы не вправе врываться в чужую квартиру и делать в ней ремонт, даже самый изысканный.
Праздник доказанной теоремы
С другой стороны, причастность Его жертве побуждает нас самих постоянно искать возможности для собственных скромных жертв. Да, сначала нас будет шатать из стороны в сторону: то мы хотим спасти весь мир, то отказываем в помощи самым близким. Но со временем придет понимание, что веру, как теорему, следует доказывать. Крохотными жертвами, мизерными уступками. Не только в Рождество или на Пасху. Всегда и везде.
Представим, например, молодую маму, решившую впервые за годы практики «принести к Причастию-развернуться-унести» вкусить всю радость Рождественской службы, и, понятно, оставить малыша с кем-то дома. Но кто знает, вдруг именно громогласное «С нами Бог» и свет переливающихся на елке огней повлияли бы на будущий жизненный выбор ее чада – посвятить свои силы детской онкологии или совершить прорыв в развитии паллиативной помощи. Маленькая жертва вновь не помолившейся матери, соверши она ее, могла бы иметь глобальные последствия.
А вот из собственного опыта. Маму одной девочки, занимающейся в творческом кружке вместе с моей дочерью, постигла травля в чате. Причина одна – эта мама робко и корректно высказывала свои сомнения в том, что родительский комитет кружка – ум, честь и совесть нашей эпохи. Как участница того сообщества, я могла бы подкорректировать ситуацию и заступиться за обижаемую. Но… предпочла отложить гаджет и заняться своими делами. Моя конкретная теорема доказана не была.
Я намеренно говорю о жертвах, не связанных с материальными затратами или какими-то рисками. Ведь порой бывает достаточно жеста, взгляда, неформального разговора.
Не можешь помочь одинокому старику – помоги родителям ребенка-аутиста, которого завтра посадят в класс твоего сына. Первым познакомься с ними, настрой своего ребенка на дружбу с «особым».
Не в состоянии «волонтерить» в детском онкоцентре – не отмахивайся от разговора с коллегами, вновь спрашивающими о попах на мерседесах. «Мне неприятно слушать параноидальный бред!» –здесь нет защиты Церкви. Гораздо важнее терпеливо объяснить, откуда в Церкви деньги, продается ли Крещение, как выстраиваются доходы священника. Теорема, одним словом.
Праздник собранных игрушек
А теперь о самом неприятном, оно же – самое главное. С чем мы чаще всего сталкиваемся в жизни? Да, с промахами и неудачами. С тем, что определенные ситуации по тем или иным причинам нам не подвластны. Или вот прошел пост, а мы не смогли помочь даже многим из тем, кто совсем рядом. Где-то пожалели себя, где-то не хватило мужества, где-то поленились помолиться.
Но парадоксальным образом Он обращает нашу беспечность и леность в нашу же пользу. Ведь у нас появляется еще один шанс признать перед Ним и перед собой, что в пятьсот восемьдесят третий раз мы ничего не успели, что разговоры о подарке Ему на день рождения – так, красивая метафора.
16 лет назад, еще незамужней, я оказалась в одном из наших епархиальных монастырей. После продолжительного богослужения я присела на «завалинке», став свидетельницей (и частично – участницей) разговора, запомнившегося мне надолго.
Один из послушников живо беседовал с паломниками, делился своим опытом веры и молитвы. В кульминационный момент беседы этот послушник, говоря о смехотворности перед Богом человеческих притязаний на любые подвиги или быстрое духовное возрастание, воскликнул: «Понимаете, мы перед Богом – дети. Как родителю, Ему хочется, чтобы мы убирали за собой игрушки. Большего Он от нас и не ждёт!»
Так вот, мне представляется, что в этих «игрушках» и нашем постоянном складывании их на место и заключен главный смысл Его прихода в этот мир. А иначе, если мы итак слишком много умеем, все у нас ровно и гладко, то Его визит не столь уж для нас необходим.
Светлана Устименко
9 января 2019 г.
