Наш домашний иконостас

Прихожане часто спрашивают, каким должен быть домашний иконостас, как его устроить, как иконы расположить? Здесь нет четких, жестких правил и канонических форм. Есть лишь общие пожелания и сложившиеся традиции.

В Церкви все строго иерархично, в том числе и в почитании святынь – на первом месте Господь, потом Богородица, далее святые. Конечно, в любом иконостасе должны присутствовать иконы Троицы, Христа, Богородицы. Далее особо чтимые нашей Церковью подвижники – святитель Николай Чудотворец, преподобный Сергий Радонежский и другие.

Должен быть образ святого, чье имя носит человек, члены его семьи. На Руси с древности писали семейные иконы, на которых изображали покровителей всех домочадцев. Отсюда такие сочетания вселенских и русских святых на одной иконе, которые мы можем увидеть на старинных образах. Со временем в иконостас добавляют святыни, привезенные из паломнических поездок, а также те иконы, что дарят нам близкие.

Обустройство домашнего иконостаса зависит от вкуса человека, степени его воцерковленности. Ведь все наши внешние действия, одежда, в которую мы одеваемся, слова, которые мы употребляем в разговоре, выражают нашу личность, наше воспитание, образование, нашу веру, любовь или ее отсутствие. Поэтому, безусловно, наличие или отсутствие домашнего иконостаса, его устройство, расположение образов, так или иначе, отражает внутренний духовный мир его владельца.

Но я не стал бы прописывать четких правил или судить человека, если нам покажется что-то не так в его иконостасе. Многое зависит от самого человека, от его благоговейности, любви. Помню, в Саратовском Троицком соборе у нас были благоговейные пожилые прихожанки. Они во многом не знали ни истории Церкви, высокого богословия. Просто жили скромно, посвящая жизнь свою Богу, молились, творили добрые дела.

Вспоминаю бабушку Таню – благоговейнейший человек! Она прожила трудную жизнь, обладала довольно суровым характером. Но при этом сохранила истинно детскую веру. У нее в комнате вся стена была увешена иконами, бабушка Таня собирала их из газет, журналов. Просто не могла мимо святого образа пройти.

Однажды я с удивлением увидел там свою фотографию. Это, конечно, странно, даже смешно может быть. Но в этом столько любви, непосредственности детской. Увидел и чуть не заплакал. Ведь это проявление любви в первую очередь не ко мне, как к человеку, а к Церкви, к Богу, служителем которого я являюсь. Она благоговеет перед всем тем, что связано с Господом. И я бы поостерегся над этим смеяться.

В наше время так много скепсиса, холодного, рационального отношения много. И когда совсем из нашей жизни уйдет живая искренняя, пусть и наивная, детская вера, мы потеряем многое.