Символ победы молитвы над смертью

Православная Церковь 22 августа прославляет Собор новомучеников и исповедников Соловецких. В этот день мы вспоминаем трагические страницы истории прошлого столетия. Соловецкие острова в XX веке стали местом мученичества для многих невинно осужденных людей. Но, несмотря на свои страдания, боязнь близкой смерти, святые мученики взывали к Небу с молитвой о многострадальной России большевистских времен.

Место трудов монашеских…

«Соловки – дивный остров молитвенного созерцания, слияния духа временного, человеческого с духом вечным, Господним. Темная опушь пятисотлетних елей наползает на бледную голубизну студеного моря. Между ними лишь тонкая белая лента едва заметного прибоя. Тишь. Покой. Штормы редки на Полуночном море. Тишина царит и в глуби зеленых дебрей, где лишь строгие ели перешептываются с трепетно-нежными невестами-березками…» – такой запомнил природу острова один из немногих чудом выживших узников Соловецкого лагеря особого назначения писатель Борис Ширяев.

В XV веке монах Кирилло-Белозерского монастыря по имени Савватий, решив стать отшельником, прибыл на пустынную соловецкую землю вместе со своим сподвижником – монахом Германом. Поселились они возле Секирной горы, воздвигли крест и келью. Позднее на это место пришел и другой подвижник – монах Зосима, а уже за ним – череда отшельников, искавших только молитвенного уединения и служения Богу.

Эта земля была мало пригодна для жизни. Но святых подвижников не пугали ни сорокаградусные зимние морозы, ни густые стаи гнуса летом. Несколько веков монахи воздвигали стены соловецких монастырей и храмов. Тяжелый труд чередовался с усердной молитвой о Родине и ее народе.

По преданию, преподобный Зосима, помолившись однажды, изгнал с острова волков – не должна земля святая быть запятнанной кровью ни людей, ни животных – творений Божиих…

…и бессмысленных трудов каторжников

Но спустя века правители нового советского государства превратили святую землю Соловков в один из самых страшных лагерей смерти. Над древним Преображенским собором был водружен красный флаг, по стенам расставлены конвойные, а внутри – устроен настоящий ад. С 1920-х годов до включения лагеря в систему советского «планового экономического производства» он был лишь местом бессмысленного каторжного труда и физического истребления.

Каторжное население первые годы колебалось от 15 до 25 тысяч. За зиму тысяч семь-восемь умирало от цинги, туберкулеза и истощения. В мае ежегодно начинали приходить пополнения, и к ноябрю норма предыдущего года превышалась.

Начиналась перекличка. Первое имя. Человек выходит из строя – выстрел – он падает. Труп охранники оттаскивают в сторону. А затем вот так, под дулом убийцы, проходит по перекличке вся партия. Так – каждый раз, один-два расстрела на месте. Просто для того, чтобы сломить в людях саму память о том, что еще недавно они были людьми.

Сохранить себя

И все же дух человека, горящего любовью к Богу, сильнее. В шаге от смерти люди находили в себе силы жить, защищая душу, ум, сердце, изо всех сил сопротивляясь нравственному угнетению и психологическим пыткам, куда более тяжелым, чем любые физические издевательства.

Ссыльные актеры были первыми, кто стал приспосабливаться к нечеловеческим условиям. Они организовали профессиональный театр «ХЛАМ». Скрытая и явная ирония в их постановках была единственной возможностью выразить отношение к происходящему. Зрителями «ХЛАМа» были не только и не столько начальство и охрана лагеря, сколько соузники деятелей культуры. Для них это был единственный способ хотя бы на несколько часов вспомнить, что они – тоже люди.

Вскоре примеру актеров последовали ученые, среди которых встречались крупнейшие специалисты. Им удавалось собираться при строгой секретности и делать интересные для всех междисциплинарные доклады. Чудом выжившие слушатели этих семинаров признавались, что «лагерное образование» дало им едва ли не больше, нежели университетское.

Секирная гора вместо Голгофы

Для духовенства и для верующих это было время исповеднического подвига. Архиереи и миряне, монахи и белые священники, старавшиеся поддерживать общинный уклад, держались вместе. Время от времени совершали тайные службы. Некоторые с великим риском для жизни принимали исповеди и причащали людей на хлебе, которого бывало так мало, что уже само его сбережение для литургических целей было поступком самоотречения. Вино заменяли соком диких ягод, которые успевали собрать и с поспешностью спрятать в карманы телогреек во время «командировок» в лес. В случае «поимки с поличным» и священника, и причастника могла бы ожидать «Секирка» (Секирная гора) – место с особо жестокими условиями содержания.

Остался один из тысяч

А неподалеку от лагеря, в скрытой келье в глуши леса не переставал молиться о страдающих в заключении и о России неизвестный монах-отшельник. Место его подвига было обнаружено случайно одним заключенным. Перед неугасимой лампадой среди старинных образов согбенный старец исполнял свое молитвенное правило, как последний «воин» некогда великого духовного братства Соловецких подвижников. И эта келья, озаренная изнутри теплым светом, как будто стала символом победы молитвы над смертью.

Мученики

Священнослужители говорят, что на Соловках служить Литургию можно в любом месте без антиминса – до такой степени соловецкая земля пропитана кровью мучеников. Через Соловки прошли примерно 80 тысяч заключенных, половина там и остались.

Среди соловецких исповедников уже к 1926 году оказалось 29 архиереев Русской Православной Церкви. В лагерных условиях они образовали церковный орган – Собор соловецких епископов. Иерархи и духовенство представляли достаточно организованную группу заключенных, во главе которой стоял правящий епископ Соловецкий.

Смерть не выбирала между епископами и верующими мирянами. В одном стационаре, известном особо жестоким обращением медиков с больными, во время сыпнотифозной эпидемии скончался архиепископ Петр (Зверев). Архиепископа Илариона (Троицкого), бывшего для тысяч «соловчан» духовной опорой, примером христианского благодушия и любви даже к врагам, тиф настиг уже при возвращении из лагеря.

Старец Никодим, которому никто не присылал посылок и писем (возможно, потому, что неизвестно было место его заключения), был необходим всем верующим на Соловках. Его на веревке протаскивали в крошечные оконца камер и проводили под видом актера на репетиции «ХЛАМа», чтобы он мог за краткое время исповедовать верующих. В одну из ночей священник задохнулся или замерз, угодив в нижний ряд «штабелей».

Огромное множество мучеников осталось лежать в братских могилах, в топях, на склонах гор. Генералы, ученые и крестьяне… Была среди них и 70-летняя старушка, бывшая фрейлина трех императриц, смиренно принявшая участь каторжанки и до последнего вздоха самоотверженно облегчавшая страдания больных в сарае-изоляторе.

В Евангелии Спаситель, обращаясь к Своим ученикам, напоминает им: Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям (Мф. 5, 13). Пример и молитвы Соловецких мучеников побуждают и нас сегодня быть той самой евангельской «солью», не стесняться своей веры в условиях, когда в обществе доминируют совершенно иные ценности. Невзирая ни на что, проповедовать Христа всей своей жизнью.

Подготовила Татьяна Уютова

Поделиться в: