Поднять глаза к Небу

Общаясь с православными батюшками, всякий раз все больше утверждаешься в мысли, что все мы действительно водимы Господом. Это нам кажется, что мы творцы своей судьбы, на самом же деле наша свобода — это лишь право выбора: принять или не принять волю Бога. Но иногда Господь делает человеку такое предложение, от которого очень трудно, а порой и просто невозможно отказаться. Так случилось когда-то с гражданином Рима, фарисеем Савлом, но не стоит думать, что нечто подобное не происходит в наши дни. Просто теперь Господь действует иначе…

Сельская матушка

Чтобы написать материал в рубрику «Сельский батюшка», необходимо, прежде всего, пообщаться с «сельской матушкой», ведь ее роль в жизни священника на сельском приходе переоценить невозможно, как, наверное, и невозможна без нее полноценная приходская жизнь в русской глубинке. На матушке, как правило, и воскресная школа, и клирос, и хозяйственные заботы по храму, да и «связь с общественностью» — тоже на ней. Причем, если в городе мы порой в глаза не видим матушку и детей священника, у которого постоянно исповедуемся, то в деревне матушка на виду у всех, и здесь будничная семейная жизнь священника — это продолжение его воскресной проповеди в храме. А это очень большая ответственность.

Поэтому, оказавшись в Маянге, я первым делом подошла к матушке, и мы успели немного поговорить о житье-бытье семьи Кузьменко.

— Городским жителям обосноваться в деревне очень не просто. И дело тут не только в бытовых трудностях, плохих дорогах. Для местных жителей мы остаемся чужими, как бы хорошо ни складывались отношения. Всегда чувствуешь, что ты для них — приезжий, хоть двадцать, тридцать лет здесь проживи. И все равно, я бы уже не захотела другой жизни. Придешь какую-нибудь бабушку навестить, она радуется — матушка пришла! А я про себя думаю: «Да ведь и я к тебе, как к родной мамочке или бабушке пришла, за утешением», — делится своими чувствами матушка Ксения.

А родная бабушка матушки Ксении была и остается тем человеком, чьими молитвами она жива.

— Я всегда чувствовала — за меня кто-то молится. Были в моей жизни ситуации, когда меня спасало чудо. Бабушка была очень верующей, умела деликатно, мудро задеть какие-то сокровенные струны моей души. Она жила в Пугачеве, я приезжала к ней на каникулы, читала Минеи с великолепными яркими литографиями, которые хранились у нее, однажды даже решилась надеть крестик. Уснула и сразу же проснулась, открыла глаза — а уже утро… Но потом подумала, что меня засмеют в школе — пионерка и носит крестик! Сняла его, отдала бабушке. Она взяла крестик молча, опустив полные слез глаза. А мама сказала мне тогда, что бабушка всю ночь молилась, благодарила Бога, что хоть кто-то из семьи надел крест… А вскоре бабушка умерла, — матушка вспоминает, едва сдерживая слезы.

Бабушка Ксении теперь, конечно же, радуется на небесах: Бог оправдал ее упование — внучка теперь не только носит крест, но стала матушкой, многодетной матерью.

Дом священника

Село Маянга — огромное, с широкими улицами, старыми добротными деревянными домами и уютными палисадниками. И храм здесь соответствующий — большой, величественный, красивый, возведен в 1864 году на месте сгоревшего деревянного. Храм освящен во имя Архистратига Михаила.

Дом священника, отца Александра Кузьменко и его семьи, принадлежит приходу — он большой, двухэтажный, что меня очень порадовало. Наши батюшки должны жить в хороших, добротных домах, но далеко не всегда так происходит, к сожалению. Вокруг дома большой участок земли, с огородом, молодым фруктовым садом, маленьким птичьим двором. А еще здесь живут кролики. Кролики — гордость матушки Ксении — очень большие. Просто необыкновенно большие; это скорее маленькие овечки с огромными ушами и выразительными глазами — кажется, вот-вот заговорят.

— Кролики на меня действуют успокаивающе. Бывает, подойдешь к ним расстроенная, обиженная кем-то, погладишь, посмотришь и успокоишься — такие они мирные, кроткие, — матушка Ксения водит меня от клетки к клетке, и чувствуется, что о каждом своем питомце ей есть что рассказать.

Впрочем, и отец Александр охотно участвует в этой экскурсии, ему также хочется, чтобы гостья познакомилась с каждым кроликом лично, для этого он предлагает мне подниматься на маленькую стремянку, и мы, трое взрослых людей, чувствуем себя в эти минуты детьми…

Да, еще во дворе живет Пират — пес, которому очень подходит его кличка — он большой, свирепый и беспородный. Правда, в его морде проглядывают черты бультерьера, а матушка утверждает, что «песик очень любит детей».

Дом, хозяйство, обычная деревенская жизнь. Но вместе с тем здесь явно ощущается, что настоящий дом для этой семьи все-таки храм, заботам о котором отдаются главные силы и батюшки, и матушки.

Воцерковление

Они приехали на Саратовскую землю из Ферганы в 1994 году, когда русским людям уже невозможно было оставаться в Узбекистане.

— Тяжело было расстаться с любимым городом, а в Балаково все было чужое, ни друзей, ни знакомых, — вспоминает матушка Ксения. — Супруг устроился на работу на завод, на руках у нас было двое маленьких детей. А вскоре я заболела, да так, что врачи опустили руки и сказали, что мне может помочь только Бог… Так и получилось.

Через скорби начался путь семьи к Богу. Стали ездить по храмам, монастырям, стали постоянными прихожанами Свято-Троицкого собора города Балаково, не пропускали воскресные Литургии, воцерковляться начали сразу серьезно, глубоко.

— Помню, приехали мы в Псково-Печерский монастырь, спустились в пещеры, а там старенький иеромонах молится, — вспоминает отец Александр. — Я стою и думаю про себя: «Господи, научи меня молиться, я ведь ничего не знаю, не умею». И только я это подумал, монах оглянулся на меня, а потом на колени упал и начал вслух творить Иисусову молитву: с сокрушением, плачем. Я сразу понял, что это — для меня. Вот так мне Господь показал, что значит молиться…

Александр и Ксения были одними из первых организаторов крестного хода в Вавилов Дол — тогда он начинался из Балаково и участвовало в нем человек 7–12.

— Идем мы как-то, у нас иконочки на груди. На пути встречаем мусульман. Они спрашивают: «А это у вас что?». Мы объясняем, что это иконы, рассказываем про Вавилов Дол. А кто-то из них мне говорит: «А моя бабушка тоже туда пешком ходила, я помню. За исцелением». Вот какая это святыня — для всех, — рассказывает с волнением батюшка.

Путь к священству

Еще после окончания школы, когда Александр даже крещен не был, ему вдруг пришло в голову поступить в семинарию, и он даже сам не мог понять, откуда эта мысль. Друзья его отговорили. После армии окрестился вместе с мамой в храме на Ваганьковском кладбище в Москве.

Уже в Балаково Господь призвал на служение Себе. Один за другим ушли бабушка, мама, отец будущего священника. Скорбное это было время. Вместе с супругой они пришли однажды к настоятелю Свято-Троицкого храма, отцу Виталию Шовгору, договариваться о поминках — хотели провести их при храме, вместе с прихожанами.

— Батюшка вдруг поднимает на меня глаза и спрашивает: «А Вы не хотели бы стать священником?». Я решительно отказался. Потом он еще несколько раз подходил ко мне в храме с этим же вопросом, и я трижды отказывался, так как это казалось невозможным, да и работа у меня была хорошая, — вспоминает отец Александр. — А потом отец Виталий передал мне пожелание Владыки Лонгина, чтобы меня взяли в алтарь изучать службу, и что он не потерпит никаких возражений. А вскоре в одном из монастырей старец мне посоветовал не противиться воле Бога, чтобы потом не пожалеть об этом.

— Во время хиротонии в алтарь вошел мой муж, а вышел совсем другой человек, я это почувствовала даже физически. Я, дети ушли на второй план, главным стало служение Богу, Его Церкви. Мне пришлось заново приспосабливаться к человеку, с которым прожила на тот момент уже 14 лет, — вспоминает то нелегкое для себя, но очень радостное время матушка Ксения.

Приход

Приход в Маянге не очень большой и состоит в основном из пожилых женщин, так как молодежь уезжает из этого когда-то богатого села в город. Но из Балаково приезжают молодые люди — венчаться, крестить детей, просто на службы — привлекает к себе старинный храм, батюшка, которого все очень ценят и любят. Нашлись и спонсоры, помогающие реставрировать храм, возрождать церковную жизнь. А когда это произойдет, наверняка начнется совсем другая жизнь в Маянге, и на ее улицах снова будет много детей. Так обычно бывает — возрождается где-нибудь храм, и вся жизнь рядом с ним тоже непременно меняется.

В священнической семье Кузьменко четверо детей. Старший сын Дмитрий уже студент. Дочек Настю и Катю мама называет своей «золотой серединкой», они ее главные помощницы и дома, и на клиросе, и в воскресной школе. Девятилетний Костя — худенький мечтательный мальчик — помогает в алтаре и хочет тоже стать священником, как папа. Костя очень тронул меня, когда принес мне рыжего голубоглазого котенка и молча положил на колени. Думаю, этим он хотел выразить что-то очень важное.

Конечно же, эти дети, растущие при храме в деревенской тиши, и природу, и весь окружающий мир воспринимают не так, как мы — более непосредственно, в другом, что ли, темпе. Во всяком случае, когда я попыталась втянуть девочек в разговор, они вдруг подняли головы к небу и замерли — высоко в облаках парили какие-то неведомые мне птицы. И это парение птиц в голубом бескрайнем небе было для них однозначно важнее необязательного разговора со мной. И я приняла это, и тоже с удовольствием подняла глаза к небу.

Елена Гаазе

Поделиться в: