Уроки Преподобного

Я съездила к преподобному Сергию Радонежскому. Но как написать об этом? Рассказывать о красоте Лавры — дело неблагодарное, об этом уже так много написано… Говорить о благодати невозможно… Организатор паломнической поездки священник Андрей Аскаров посоветовал сделать материал в виде дневника паломницы — честно, день за днем, ничего не приукрашивая. Можно попробовать рассказать о том, что нового я узнала за эти дни. Узнала о себе, о людях. Преподобный Сергий — покровитель учащихся — преподал мне несколько уроков, а я сделала для себя ряд открытий…

Никогда не пытайтесь отказаться от благословения…

Поездка в Лавру к преподобному Сергию — для меня что-то вроде командировки, к которой я была совсем не готова. Поэтому, получив настойчивое благословение ехать, после робкой попытки протестовать, отхожу от Владыки Пахомия чуть ли не в слезах… Но внезапно приходит успокоение, и приходит оно как будто извне, вопреки человеческой логике — вот, значит, как действует благословение священника.

И все-таки сначала я роптала, погода — хуже некуда, батюшка все время куда-то мчится, в автобусе — чужие люди, а я привыкла ездить по святым местам со «своими».

Первая цель нашей поездки — Покровский монастырь в Москве. За окнами автобуса серый, уже осенний холодный дождь, наспех натянув на себя плащи, идем помолиться у мощей Матронушки… Стоим в очереди к блаженной под зонтами, в лужах, но, оказавшись внутри теплого храма, мы с дочкой с энтузиазмом трудимся у подсвечников, настраиваемся на молитву. Уже возле самой раки я наблюдаю, как игуменья открывает мощи для каких-то, видимо, особо выдающихся людей, и с удивлением замечаю, что меня это не раздражает, как это бывало раньше, и нисколько не обижает, что мощи закрывают перед самым моим носом. «Значит, так надо», — думаю. И это для меня достижение, честное слово.

Подъезжаем к Храму Христа Спасителя — но туда пока не пускают, и мы идем прогуляться по Красной площади. Батюшка снова где-то далеко впереди, мы мчимся за ним с такой скоростью, что это трудно назвать прогулкой. «Окажись перед отцом Андреем гладь морская, он промчится и по ней, даже не оглянувшись на нас», — не без раздражения думаю я.

Вернувшись к храму, я уже не пытаюсь найти группу, даю себе передышку — мы идем пить кофе.

В Храме Христа Спасителя группа разбредается — все хотят остаться наедине со своими чувствами, помолиться. Меня очень умиляет встреча с митрополитом Филаретом (Дроздовым), то есть, конечно, с его святыми мощами. Я прикладываюсь, отхожу и снова возвращаюсь: нагнувшись к стеклу, вижу кусочек его митрополичьего голубого облачения. В этой встрече для меня есть что-то очень личное — совсем недавно я писала немного о митрополите для детей, и мне кажется, что он знает об этом и тоже рад встрече. Это необычное ощущение — не единственное в ряду открытий этой поездки.

Потом мы долго стоим у витрины с огромным католическим вертепом. Искусная работа, столько деталей, что можно разглядывать вертеп часами. Но все-таки чего-то не хватает. Мы обсуждаем это и приходим к выводу, что нам очень не хватает… тайны. И еще нашего снега, огромного ночного неба со звездой, простоты…

Искушения нужно просто пережить, а Бог помогает даже в мелочах

Лавра встречает нас пронзительно холодным ветром, сыростью, отсутствием комфорта. Пять часов утра, исповедь в надвратном храме. Ощущение отчужденности, непонимания… До конца Литургии плачу от чувства, что никогда мне уже не исповедаться по-настоящему глубоко, искреннее, что этот холод — уже навсегда.

После Литургии идем приложиться к мощам Преподобного, затем нас впускают в Серапионовы палаты, где почивают мощи многих святых, где Божия Матерь являлась преподобному Сергию. И мир начинает для меня меняться, становится все более дружелюбным, и даже погода отвечает на мои чувства — появляется солнышко, хотя ледяной ветер по-прежнему пронзителен.

Экскурсия по Лавре очень интересная, мы с жадностью ловим каждое слово, и я с изумлением замечаю, что холод не мешает — какая-то сила помогает нам с дочкой с легкостью переносить его.

Святые постоянно молятся за нас, а прошлое никуда не делось…

Мы забирались на высоченную колокольню, с которой Лавра как на ладони — завораживающий бесконечный подъем по винтовой лестнице все выше и выше, мы движемся, будто против времени — было чувство, что внизу мы сейчас увидим Посад XIV века…

А потом мы попадаем в музей в здании Духовной Академии — он называется Археологическим кабинетом. Музей — еще одно открытие для меня, из него просто не хотелось уходить. Удивительные иконы, витрины, посвященные всем нашим Патриархам, начиная с Патриарха Тихона. Мы видим их облачения, личные предметы, портреты, уникальные фотографии, меня не оставляет ощущение их живого присутствия здесь. Наши молитвенники — рядом с нами, связь времен в этом музее, как и в храмах Лавры, ощущается прямо-таки физически.

Мы прощаемся с Лаврой. Проходя через ряды торгующих возле ее стен, скучаю — однообразные псевдорусские сувениры «для иностранцев», какие-то шапки-ушанки, все дорого, не радует глаз. Но вот возле подземного перехода вижу мужичка, будто сошедшего со страниц книг Ивана Шмелева, обвешанного ситцевыми пестрыми фартуками — он громко и весело завлекает покупателей и, конечно, врет: «Покупайте фартуки дочерям в приданое! Всего сто рублей — сам шил себе в убыток!». Мне становится весело и радостно. На ходу достаю деньги, выбираю яркий, «лаптастый» фартук, не останавливаясь, засовываю его в сумку — и все равно отстаю от группы: отец Андрей по-прежнему передвигается с космической скоростью…

Мы всегда выбираем сами

Потом мы купались в ледяной воде целебного источника преподобного Саввы Сторожевского. Здесь мы познакомились со сказочной жительницей Посада — очень старенькой, веселой и бойкой бабушкой. Пока мы, поеживаясь, настраивались войти в обжигающую холодом воду, бабушка шустро нырнула в купель и плескалась там, как в теплом бассейне, погружаясь — 3, 5, 7… Не помню, сколько еще раз…

Но не это больше всего впечатлило меня в старушке — она показалась мне человеком, который, прожив у стен Лавры под покровом преподобного Сергия, смог сохранить в себе какой-то особый аромат прежней, досоветской жизни, будто ее судьба не соприкоснулась с реалиями безбожной эпохи. И то, с какой уверенностью она лечила на наших глазах свое, только сегодня утром разболевшееся колено в источнике, говорило не о потребительском отношении к святыне, как это часто с нами случается, а о простодушном доверии Богу. Так маленькие дети бегут с разбитой коленкой к маме в полной уверенности, что мама немедленно поможет. Сколько их было — таких женщин, чья жизнь в Церкви никогда не прерывалась… Тех, которые прятали у себя иконы, подкармливали и опекали оставшихся без средств к существованию батюшек, помогали тайно крестить у себя на дому детей и взрослых (я и сама окрестилась в доме такой вот бабушки). И читая о них, я всегда спрашивала себя с болью: а мы-то где тогда были, где были наши мамы и бабушки, почему они ничего не знали об этой жизни, которая шла параллельно? Только та жизнь была настоящей, а наша — в каком-то враждебном зазеркалье…

Думаю, Бог открывался верным, видя их готовность к жертве, когда они сами внутри себя делали выбор.

Для христиан все люди должны быть «своими»

На обратном пути мы заезжаем в Хотьково, в Покровский монастырь к преподобным Кириллу и Марии — родителям преподобного Сергия. Когда-то этот монастырь был очень богатым, почитаемым, и сегодня он активно возрождается, расцветает. Вскоре, после того как монастырь был возвращен Церкви, чудесным образом были обретены мощи святых Марии и Кирилла, спрятанные в 1921 году от поругания монахинями. Мы стоим у того места, где они были закопаны, оно обозначено памятным крестом, надгробием.

Ниже на зеленом склоне относительно свежая могила. В ней покоится человек, чьими руками восстанавливался монастырь, без кого это сделать было бы гораздо труднее — такой он был умелец и труженик. Когда основные работы уже подходили к концу, мастер сорвался с лесов…

Экскурсовод — добрая русская женщина, похожая на учительницу, рассказывает об истории монастыря с такой любовью, находя такие слова, что понимаешь: нет для нее на земле места роднее. Рассказ о подвижнике, упокоившемся в этом святом месте, очень трогает, и я спешу поклониться могиле. Вижу на фотографии его еще молодое хорошее лицо и чувствую, что этот совсем незнакомый человек — «свой», родной мне, как и милая женщина-экскурсовод, как тот монах в Лавре, который, давая нам просфоры, так по-доброму, именно как над «своими», подшучивал над паломницами, не знающими, какую требу им лучше заказать. «Своими» я ощущаю и ту сказочную бабушку, и мужичка с фартуками, и прихожан храма из Новоузенска, с которыми приехала сюда и которых я только два дня назад увидела впервые…

Пожалуй, это главный урок, данный мне в эти дни преподобным Сергием: для нас, христиан, все люди — «свои», особенно те, с кем мы связаны самыми крепкими узами — кровью Спасителя.

Мы ведь даже не подозреваем, сколько еще в мире любви и сколько людей, иногда почти незнакомых, молятся о нас.

И еще одно открытие

На обратном пути мы беседуем с отцом Андреем, и я делаю очень важное открытие: в нашей епархии есть еще один замечательный батюшка. Приход в Новоузенске — уже седьмой за шесть лет его священства. И это, конечно, логично — при его-то космической скорости. А если серьезно: мне трудно представить, как человек может выдерживать такое напряжение физических и душевных сил. И мне становится стыдно за глупые обиды на слишком быстрого батюшку, который и бежал-то потому, что не знает другого способа двигаться навстречу святыням…

Елена Гаазе

Поделиться в: