«Я просто хотел научиться петь»

Отец Николай Платонов ждет в соседней комнате. В нашей епархии он задержится всего на день, а потом вернется к себе в Москву – в Богоявленский кафедральный собор в Елохове, где он служит уже 20 лет. Столько же отец Николай пел в хоре Троице-Сергиевой Лавры у легендарного регента архимандрита Матфея (Мормыля). «Он один из лучших и известнейших протодиаконов Русской Православной Церкви, ученик отца Матфея, – напутствует меня Владыка Пахомий. – У него выдающиеся вокальные данные, и при этом он отзывчивый, скромный человек, очень интересный собеседник». Слушаю, киваю, размышляю – может ли интервьюер желать большего?..

– Отец Николай, Вы, наверное, с детства готовились к тому, что будете петь?

– Я мечтал стать музыкантом, певцом. Пел с пеленок – был солистом в школьном хоре, запевалой роты в армии. Мой репертуар был настолько обширен, что мог бы петь под гитару два часа. Но только Господь всячески отводил меня от светской культуры – в вокально-инструментальный ансамбль судостроительного техникума, в котором учился, я, как ни старался, не попал.

– Но Вы нашли себя в церковной музыке. Как?

– Я родился в многодетной верующей семье. Мой отец священник – протоиерей Николай Платонов. После армии, поступив в Московскую духовную семинарию, а затем академию, я гитару в руки не брал – занимался только церковным пением. Со временем попал в хор отца Матфея (Мормыля). Встреча с ним – это Промысл Божий. Если бы я не оказался в его хоре, я бы не сумел так развить голос. Его хор – уникальное явление Русской Православной Церкви XX-XXI веков. Отец Матфей обладал огромным талантом, харизмой и умел так доносить церковную музыку, что слушатели – православные, католики во Франции, Германии, Израиле, Греции – плакали.

– Как отцу Матфею это удавалось?

– Отец Матфей занимался с певцами. Мне он профессионально ставил голос, помогал оформить и приумножить данный Богом талант.

– Он большое внимание уделял самим певцам – работе над техникой?

– Да. Технике – правильному певческому дыханию, умению пользоваться прессом, резонаторами – учат в любой консерватории. Но мне кажется, современная постановка голоса не позволяет полноценно раскрыть природные данные. Светская манера пения какая-то искусственная. Этот факт подтверждается, когда студенты, выпускники консерваторий, солисты театров приходят в церковный хор и не сливаются с ним. А вот отец Матфей обладал уникальными знаниями. Его учителями были представители дореволюционной, синодальной певческой школы – именно ее принципы он воплощал в работе с хором. Отец Матфей не просто учил петь, он давал советы, как правильно извлекать звук, много работал над дикцией.

– Какие советы он давал Вам?

– Отец Матфей говорил, что нельзя петь безадресно. Безадресно поют эгоисты, похваляющиеся голосом. А хорошее пение – это пение, обращенное к Богу и к людям. В его основе – три составляющие. Во-первых, тело. Чтобы озвучить пространство, донести слово, нужно использовать пресс, резонаторы, дыхание. Это большой труд, нужно много работать, репетировать. Отец Матфей заставлял меня петь с сорокалитровым бидоном в руках, чтобы я научился чувствовать свое тело, понимать, какие мышцы задействованы в пении, как они влияют на полетность, объем звука. Еще отец Матфей, чтобы добиться полетности, советовал мне, особенно, когда мы пели в Трапезном храме, посылать звук от алтаря за свечной ящик. Или говорил: «Как несешь на службе перед собой Евангелие, так и звук перед собой неси». Это технические моменты, но они очень важны. Во-вторых, душа. Нужна вера. Пение в храме должно призывать к молитве, к общению с Богом. И, в-третьих, ум. Ум нужен для понимания, как тело и душа должны работать вместе. Пойте Богу разумно (Пс. 46, 8), – сказано в Псалтири.

– Получается, диакон совмещает «обязанности» и певчего, и служителя Божьего. Певчий должен призвать прихожан храма к молитве, а что тогда должен диакон?

– Служение диакона очень серьезно и ответственно. Архидиакон Андрей Мазур говорил: «Если диакон молится, то и народ молится». Диакон должен призывать народ к молитве, но не только. Он должен руководить богослужением. Он помощник священника, архиерея. Он должен хорошо знать всенощное бдение и особенно Литургию, видеть богослужение в объеме и делать все возможное, чтобы оно прошло молитвенно, без казусов и нервов. Старший протодиакон, которым я и являюсь, на архиерейском богослужении должен вовремя подать кадило, снять митру с предстоятеля, напомнить ему текст молитвы, если потребуется, должен подсказать, что делать младшим диаконам, священникам. Главная его задача – дать возможность предстоятелю спокойно молиться у престола Божьего.

Вообще, торжественность богослужения, красивое пение большого хора, диаконов – это традиция, сохранившаяся только в Русской Православной Церкви. Дай Бог, чтобы она продолжалась. Я служил в храмах разных Поместных Церквей, с разными диаконами и с уверенностью скажу – нигде нет ничего подобного. Известнейший патриарший архидиакон Андрей Мазур, почивший в 93 года, прослужил в сане диакона более 60 лет. В Поместных Церквях такое невозможно – там к протодиаконам относятся как к некой промежуточной ступени.

– Отец Николай, как Вы думаете, чем еще, помимо голоса, должен обладать диакон?

– Сегодня диаконы – на вес золота. Необязательно обладать выдающимися вокальными данными – можно молиться, истово и искренне служить Богу и людям, знать свое дело, быть на своем месте. Все-таки не место красит человека, а человек место. Обязательно нужно смиряться и ни в коем случае не превозноситься. Если диакон гордится своим голосом, он уже не диакон. Любые таланты мы получаем от Бога, а потому они предназначены не нам, Господи, но имени Твоему (Пс. 113, 9).

– Вам никогда не хотелось петь в театре?

– Я благодарен Господу, что Он дал возможность раскрыться именно в Церкви. Я старший протодиакон Богоявленского собора в Елохове. Меня знают в России и за рубежом. Я пою в храме, служу Богу – занимаюсь любимым делом. Меня звали и зовут в театр, но зачем мне уходить от Бога и становиться лицедеем? Каждому Господь судит свой крест. После революции немало протодиаконов с хорошими голосами оказывались в театре, но они не могли проявить себя в полной мере. В театре нужно быть не только певцом, но и актером. К тому же считаю, что мы в Церкви держим высокую планку и можем спеть так, как не споет ни один светский певец. Потому что у нас есть вера.

– К слову, об известности – в Интернете можно услышать любительские и профессиональные аудиозаписи с богослужения с Вашим участием.

– Да. По праздникам стараюсь петь и солировать в хоре, а люди записывают и выкладывают это в Сеть. Диски у меня тоже есть – всего восемь, первый мне помогли выпустить в 2005 году. Записывал я как богослужебные песнопения, так и народные, патриотические песни. Если от моего пения, моих записей есть польза, то слава Богу! Значит, не зря живу на свете. Как отец Матфей говорил о работе с хором: «Надеюсь, Господь увидит мои труды и зачтет их». Мне кажется, общение с отцом Матфеем было дано, чтобы я продолжал его дело. И этому есть подтверждение – Владыка Лонгин и Владыка Пахомий пригласили меня послужить, а они, я знаю, являются ценителями традиции отца Матфея – настоящей церковной манеры пения и служения.

– Об отце Матфее отзываются с любовью и уважением, но вместе с тем признают, что на клиросе он был строг. А Вам как кажется?

– Отец Матфей был человеком своего дела, профессионалом. Он не мог терпеть расхлябанности и требовал соблюдения дисциплины. Ему было важно, чтобы хор, а это от сорока до восьмидесяти и более человек, звучал как одно целое, чтобы ничей голос не выделялся, чтобы не было пестроты – «оканий», «аканий». Если певец что-то делал не так, он всегда обращал на это внимание. Отец Матфей мог по животу хлопнуть – это значило, что я пою на горле, без опоры, пустым, безадресным звуком. Или мог сказать: «Закрой рот!». То есть я что-то делаю не так, и нужно перестроиться, чтобы звук пошел так, как надо. Нельзя нарушать гармонию хора. В первую очередь я хорист, ведущий бас и только во вторую – солист. Сейчас, кому скажи, что отец Матфей говорил мне замолчать, не поверят.

Он был для нас и духовником. По гордости и глупости певцы, бывает, мнят о себе. Помню, на гастролях в Израиле мне не понравилось, как я спел соло, и сказал об этом отцу Матфею. Он ответил: «А я тебе что-то сказал?». И так повторялось до тех пор, пока я не понял – он регент, ему виднее.

– Вы слышали наш Архиерейский хор, пели соло с ним. Какие у Вас впечатления?

– Очень здорово, мне понравилось. Певчие большие молодцы. Я сам из глубинки и считаю, что именно глубинка сохраняет исконные традиции русского пения. Приятно, что можно приехать сюда и окунуться в русскую быль. Еще мне понравился смешанный хор, который пел на день Ангела Владыки Лонгина в Саратове – даже какие-то ассоциации с хором Свешникова возникли.

– Отец Николай, Вы отметили, что раскрылись именно в Церкви, а что бы Вы пожелали певцам, которые мечтают о славе, большой сцене? И вообще всем, кто хочет петь?

– Всем, кто хочет чего-то добиться, я советую пойти в храм – начать молиться, чтобы открылась воля Божья. Советую быть неравнодушными к любому делу, любому послушанию. В годы учебы я каждый день до и после занятий приходил петь акафист преподобному Сергию у его мощей в Лавре. Каждый день! Я просто хотел научиться петь – и Господь все устроил. Потом я двадцать лет пел в хоре отца Матфея – и преподобный Сергий оставил меня у себя, я живу рядом с Лаврой… Нужно, чтобы глаза горели, нужно всегда идти вперед, не останавливаться. Ведь результат, успех – это 90% труда и всего 10% таланта. Нужно трудиться, молиться, смиряться, иметь чистые помыслы, совесть, не делать подлостей, не завидовать. Господь целует благие намерения – об этом нужно помнить, и тогда что-то получится.

Поделиться в: