Забытая добродетель

…и будьте дружелюбны.
(Кол. 3: 15)

Радость общения – одно из главных земных утешений человека.
Игумен Нектарий (Морозов)

Я зашла в пекарню «Хлебница» перекусить, свободное место за столиком было только рядом с бабушкой, допивавшей чай. К чаю не было даже плюшки, а бабушка была старенькая, но очень опрятная, с ясными темно-карими глазами под черными, без единого седого волоса, бровями.

– Вкусно, наверное, – улыбнулась бабушка, кивнув на мой капучино. – Вот дождусь пенсии и тоже попробую.

– Я ща! – я положила надкусанную булочку и ринулась к прилавку. – Еще один капучино, пожалуйста!

Я поставила стакан перед старушкой:

– Разрешите вас угостить? Пожалуйста, не надо ждать пенсии, выпейте кофе сейчас.

– Спасибо! – обрадовалась та. – Ой, как вкусно! Доброго здоровья вашей матушке!

– Пожалуйста. Только матушка моя уже упокоилась.

– Тогда напою ее, – бабушка снова улыбнулась. – Я здесь, а она там полакомится!

Бабушка так была рада этому дрянному капучино и так благодарила, как будто я ради нее в горящую избу вошла. Мне стало грустно: неужели я так отстала от жизни, что по привычке считаю нормой то, что уже стало чем-то из ряда вон выходящим?.. Вспомнила, как на днях, гуляя, посторонилась, чтобы пропустить подростка на самокате, – а он, к моему удивлению, улыбнулся с искренней благодарностью:

– Огромное вам спасибо!

Да за что же? За то, что не обругала, что ли? Разве это не в порядке вещей – проявить любезность, притом совершенно необременительную?

А ведь и правда: обычная любезность становится в нашем обществе забытой добродетелью, чем-то вроде умения вальсировать – оно, может, и красиво, но архаично и непонятно, для чего нужно. И вероятность встретить любезного человека (в МФЦ, поликлинике, «Сбербанке», пригородном автобусе, «Пятерочке», церковной свечной лавке – где угодно) – это как шанс получить в ночном клубе приглашение на вальс.

А те модели поведения, которые приняты в обществе, полностью противоположны любезности.

Журналисты (по крайней мере светские), когда берут интервью, стремятся спровоцировать собеседника, «выбить» из него раздражение или слезы, заставить потерять лицо. Почему-то считается, что крик, истерика, ругань – это момент истины, герой программы предстает без прикрас, таким, каков он на самом деле. Хотя состояние аффекта – это, по сути, временное помешательство, недаром оно служит смягчающим обстоятельством в суде.

В интеллигентной среде считается хорошим тоном «срезать», «отбрить» собеседника, в моде ирония, переходящая в сарказм. В молодежной – допустимо унизить, высмеять ближнего. В среде церковной, особенно неофитской, язвительность и насмешки не приветствуются, но позволительно быть грубым: зато, мол, я прямодушный и искренний! Льстивых улыбок и лицемерных похвал от меня не ждите – нахамлю чистосердечнейше, от всей души!

В истории христианства уже были противники любезности: английские протестанты-«круглоголовые», объявившие войну как модным прическам с пышными локонами, так и хорошим манерам. Демонстративная грубость пуритан вошла в поговорку, сами же они объясняли, что они – за правду, против лицемерия, замаскированного учтивыми словами и изящными поклонами.

Полагаю, что в этом (как и во многом другом) пуритане прискорбным образом заблуждались, и не стоит им подражать. Безусловно, лицемерие непростительно для христианина, но непростительно и намерение обижать ближних («Павел извергает из Царствия не только прелюбодеев и блудников, но и обидчиков», – подчеркивает святитель Иоанн Златоуст.)

Чтобы быть правдивым, вовсе не нужно быть грубияном, тем более что христианская любовь к ближнему не предполагает таяния от сентиментальной нежности к нему. Нежность – это признак «филии», глубоко личной взаимной привязанности друзей, тогда как заповеданное нам Христом отношение ко всем людям по-гречески именуется «агапэ» – любовь-доброта, доброе отношение как результат свободного выбора. Ничто не мешает сделать этот выбор и следовать ему, невзирая на то, что этот конкретный ближний нам лично не нравится. И правдив лишь тот, кто ищет опоры в правде Божией, то есть правде любви, поскольку Бог есть любовь (ср.: 1 Ин. 4: 16).

А любезность не имеет ничего общего с лестью и лицемерием. Это мягкость манер, умение улыбнуться собеседнику, даже если на душе кошки скребут, готовность оказать посильную, необременительную услугу. Просто так, потому что мы же люди.

В школьные годы настольными у меня были книги академика Лихачева. Дмитрий Сергеевич придает большое значение любезности. Он подчеркивает: навык быть любезным нужен не для манипулирования окружающими, а «чтобы человек не мешал человеку, чтобы все вместе чувствовали бы себя хорошо».

«‟Вы оказали мне любезность”. Это добрая услуга, не оскорбляющая своим покровительством лицо, которому оказывается».

«Хорошие манеры созданы опытом множества поколений и знаменуют многовековое стремление людей быть лучше, жить удобнее и красивее».

«Любезность предстает перед нами как своего рода этическое, эстетическое и интеллектуальное жизненное творчество, осуществляющееся в обычном общении людей и направленное на придание нашим проявлениям в общении социально безболезненной формы», – вторит ему философ Иван Ильин.

Социально безболезненная форма – вот в чем суть. Любезными нужно быть не ради выгоды, как думают пуритански настроенные церковные люди, нарочно выставляющие себя «грубыми, зато честными», а чтобы причинять ближним меньше боли. Быть любезным – милосердно, великодушно, это навык, необходимый каждому, кто не хочет ранить окружающих невидимыми шипами своей усталости, раздражительности, нервозности и страха.

В понятие любезности входит умение «придержать свое мнение», когда его никто не спрашивал, и даже вовсе не иметь его о предметах, далеких от нашей компетенции. Только самоутверждающиеся подростки стремятся иметь мнение обо всем на свете и сообщать его окружающим по любому поводу.

Всем знакома ситуация: человек публикует в соцсетях пост в день казни поэта Гумилева, и тут же в комментариях кто-то пишет: «Терпеть не могу этого пафосного, напыщенного Гумилева с его “конквистадорами”!» Разумеется, Гумилева можно назвать и пафосным, и напыщенным, если угодно, но – зачем же это делать на страничке поклонника его поэзии? Чтобы «выразить себя»?..

Да что Гумилев – под каждым фото упитанного кота непременно обнаружится комментарий: «Фу, я не люблю кошек!» И часто это даже не сознательное желание испортить ближнему настроение, расстроить его, а… банальное неумение поддержать разговор. Ну не умеет человек к месту сказать какой-нибудь милый пустячок, не умеет и промолчать. А расстраивает собеседника – походя, совершенно бездумно, потому что не привык уважать и щадить чувства ближних.

В церковной среде много говорят о духовности – но это кровля, которую без фундамента и стен возводить, мягко говоря, преждевременно. А фундамент – доброжелательное и любезное отношение друг к другу. На мой взгляд, оно начинается с мелочей, таких как готовность оплатить «подвешенный» кофе для незнакомого студента, у которого нет лишних 50 рублей, но очень хочется перекусить и согреться. Не стоит сразу браться за подвиги, идти волонтером в хоспис – так можно быстро перегореть, не рассчитав своих сил. Не нужно пытаться с места в карьер просиять любовью – достаточно, если выражение вашего лица не отпугнет человека, которого вы по доброте душевной предложили немного подвезти.

Сейчас это приобрело особую актуальность, поскольку многие люди напуганы, дезориентированы, со страхом смотрят в будущее – и, плохо умея выдерживать неопределенность и справляться с тревожностью, ведут себя агрессивно. Остудить страсти поможет только спокойствие и доброжелательность – любезность – тех, с кем эти взволнованные люди встречаются. Давайте постараемся подать внешним пример достойного, уравновешенного поведения, без истерик и желания покусать друг друга – может быть, им тоже захочется!