Сила Господня совершается в немощи

Среди тех путей служения Христу, что лежат перед женщиной, есть один особый, таинственный, непонятный внешнему и маловерующему человеку, требующий призвания и высокой степени самоотвержения. Это путь монашеский. О монашеском выборе вообще и о женском монашестве в частности мы беседуем с настоятельницей Свято­-Алексиевского женского монастыря в Саратове игуменией Феодосией (Бессоновой).

— Матушка Феодосия, скажите, для чего человек принимает постриг? Разве нельзя вести христианскую жизнь в миру?

— Вспомним, как возникло монашество. Это были времена, когда закончилась эпоха мучеников (христианство стало официально разрешенной религией), первоначальное горение христиан стало угасать, Божия благодать, присутствовавшая на земле после пребывания на ней Христа Спасителя, после апостольской проповеди и мученических подвигов, несколько умалилась, и мир стал секуляризироваться, возвращаться к языческим традициям, удовольствиям. И многие, прежде исповедовавшие Христа, духовно расслабились, стали от хрис­тианства отходить, вести тот образ жизни, который всегда устраивает ветхого человека.

Но любящие Господа сердца — они всегда были, есть, и будут, и не оскудеют. И вот, помня слово псалмопевца: С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со строптивым развратишися (Пс. 17, 25–26), видя кругом эту массу соблазнов, страдая об этом в своем сердце, не желая такой образ жизни вести, желая оградить себя от этих влияний и приблизиться к Богу, познать Его, эти люди уходили в пустыни. Так возникло монашество, появились сообщества монахов, монастыри. И сегодня происходит то же самое: человек ищет цельности, он идет туда, где ничто не будет сбивать его с пути, соблазнять, рассеивать, отвлекать от главного.

— Но ведь это путь не для каждого…

— Безусловно, монашество требует особого призвания. Необходимо помнить слова Христа: Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод (Ин. 15, 16). Господь, избравший апостолов, избравший Савла — Павла, видит наши сердца и Сам решает, какой дорогой привести человека к Себе.

— Сегодняшняя монастырская жизнь — это всегда масса забот, хлопот и проблем, особенно у настоятельницы. Нет ли у Вас опасения, что эта внешняя деятельность — в ущерб духовному деланию? Иными словами — не вытесняет ли Марфа Марию?

— Опасение такое есть. И скорбь есть — когда сердце хочет одного, а требуется от тебя другое, забота о монастырском хозяйстве, о внешнем устроении обители и так далее. Но куда деваться, приходится совершать и это служение тоже. И я не думаю, что Марфу и Марию нужно друг другу противопоставлять. Ведь если Мария сидела у ног Иисуса и слушала Его слова — это не значит, что она ничем в доме, по хозяйству не занималась. Конечно, занималась! Просто в ту минуту для нее не было большего счастья, как сидеть у ног Учителя и слушать Его слова. А если бы Марфа в эти минуты не хлопотала, то сестры не смогли бы оказать гостеприимство Христу и апостолам, послужить им. Баланс между внешним служением и внутренним, духовным, он всегда колеблется: когда-то превалирует одно, когда-то другое. И, может быть, не нужно беспокоиться о том, что у нас из-за внешних хлопот «умалится духовность». Я вам и определения-то не скажу — что такое духовность. Мы не столько духовность свою видим, сколько свои немощи. Потому что нам есть с чем сравнивать: есть идеал, который Сам Господь дал нам Своей земной жизнью, есть святые подвижники, не только те, кто прославлен в лике преподобных, но и те, кто живет сегодня рядом с нами. Взять, например, новомучеников Оптинских, Василия, Ферапонта и Трофима, убитых на Пасху в 1993 году. Многие из сестер Малоярославецкого Свято-Никольского Черноостровского  монастыря, в котором я жила 11 лет, знали их и общались с ними. Они внешне, может быть, не отличались от других монахов Оптиной пустыни. Это потом выяснилось, что всю Страстную седмицу они постились сугубо и притом несли все свои монастырские послушания. И когда случилась эта трагедия, они пошли на подвиг. Сам Господь избрал их на этот подвиг, на мученичество, потому что они были готовы. К чему готовы мы — на этот вопрос нам очень трудно ответить. Конечно, какие-то основные послушания мы несем и, по мере сил своих, стремимся поддерживать молитву в обители. И здесь нам в помощь монастырский устав и послушание: хочешь ты или не хочешь, устала ты или не устала, можешь или не можешь — ты встаешь, идешь и делаешь. Монах должен все время понуждать себя. Хотя бывают моменты, когда кто-то из сестер не может себя понудить, и ты видишь, что действительно не может, и даешь какое-то послабление, может быть, просто возможность немного отдохнуть. А потом человек встает и идет дальше.

— Значит, когда человек в монастыре, возможность выбора от него уже отсечена?

— Нет, она есть все время, эта возможность выбора. Потому что враг все время искушает, он все время человека колеблет. Духовное состояние колеблется от глубокого уныния до… нет, я бы не сказала — до каких-то духовных высот, до этого мы не доходим, скажу иначе: до той благодати, радости и утешения, которые подает нам по милости Своей Господь.

— Апостол Петр называет женщину немощнейшим сосудом (см.: 1 Пет. 3, 7) — по сравнению с мужчиной: и мы все понимаем, что слабее, уязвимее мужчин и физически, и психологически. Не становится ли естественная женская слабость проблемой, препятствием на монашеском пути? И чем, на Ваш взгляд, женское монашество отличается от мужского?

— Женщины, несмотря на свою естественную слабость — как мироносицы, если возлюбят, способны на многое. И если человек, мужчина он будь или женщина, пришел в монастырь из любви к Богу, на Его зов пришел — Господь укрепит его, какими бы ни оказались его слабости. Он укрепляет нас и подает нам Свою благодать в той мере, в какой мы сами стремимся к Нему, к исполнению Его заповедей. Мы массу примеров тому видим. Вот оскудеваешь, ослабеваешь, немотствуешь, но через молитву приобщаешься к Источнику жизни, и Господь дает тебе силы встать, возродиться, любить. Его милостью превозмогаются и телесные болезни, и саможаление, и эгоизм. Думаю, это касается как женского, так и мужского монашества в равной мере. Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи, — говорил Господь апостолу Павлу (см.: 2 Кор. 12, 9). И есть ли смысл рассуждать о том, кто из нас слабее, кто сильнее? Законы духовной жизни, они для мужчин, для женщин совершенно одинаковые. У каждого как бы свои силы, свои способности, но одними ими человек не спасается — спасает только Господь.

— Наверное, к Вам приходят девушки, женщины и говорят: «Не знаю, матушка, с одной стороны, хочу в монастырь, но с другой — не решаюсь, боюсь». Что Вы обычно советуете в таких случаях?

— Без воли Божией, без избранничества невозможно прий­ти в монастырь. Но здесь нет, наверное, простых, готовых ответов: вот, тебе нужно в монахи, а тебе не нужно. Нередко бывает, что человек просто запутался в своих личных, житейских проблемах и хочет от них таким образом убежать. И здесь легко сказать, что человеку нечего делать в монастыре. С другой стороны, у Иоанна Лествичника говорится: бывает так, что пришел человек, и сам не знает, зачем, но со временем открывается истинность его намерения. Значит, Господь через эти проблемы, через эту путаницу житейскую привел человека к себе, и монашество стало его жизненным путем. Я никогда не тороплюсь — ни призывать пришедшую ко мне девушку на этот путь, ни, наоборот, отталкивать от него. Даю возможность разобраться во внутренних мотивах, понять: чего же на самом деле человек хочет, сможет ли он жить в монастыре. Иногда этот процесс очень мучительно протекает.

Но сейчас, к сожалению, все меньше и меньше таких обращений в монастырь. На волне 90‑х годов многие пришли в Церковь, а потом оказалось, что в ней надо не только куличи на Пасху освящать, не только радоваться, надо над душой своей трудиться, очищать ее, каяться. Это работа, а работать современный человек в большинстве своем не хочет, он одержим эгоизмом, потребительством. И все же я верю, что не оскудеет Божия благодать и не закроются наши обители.

— Если женщина избирает монашеский путь, это ведь не значит, что путь семейный в ее глазах ниже, хуже, «менее спасителен»?

— Конечно, нет! Больше того: я очень сочувствую семейным, стараюсь их поддерживать, видя, как непросто сейчас создать семью, как часто люди из эгоизма разрушают семейную жизнь, не успев еще ее создать: вы видите, что институт семьи сейчас под самой серьезной угрозой. А какой это подвиг сегодня — воспитывать детей! Семейный путь для женщины не просто равночестен пути монашескому; это, может быть, еще более трудный подвиг.

 Газета «Православная вера», № 09 (677), май 2021 г.