Письма в лавру

У православных (да и не только православных) читателей обычно вызывают интерес рассказы о священниках и монашествующих с необычной судьбой: как бывший музыкант, летчик, бизнесмен, художник или подводник, в конце концов, обрели свое призвание в Церкви, а кто-то пришел к тому, чтобы принять иноческий образ. А кто и при каких обстоятельствах становился монахом в прежние времена, еще до революционных бурь и гонений XX века? Об этом на примере Свято-Троицкой Сергиевой лавры мы можем судить по сохранившимся письмам людей, желавших вступить в братию обители. Ведь, как известно, в этот монастырь ежегодно притекали десятки послушников, многие из них потом оставались в братстве лавры. Проследим по документам Лаврского фонда, первоначальные мотивы для пострижения, так сказать, еще до послушничества.

Хотя многие просители бывали неоднократно в Троице-Сергиевой лавре как паломники, письма они писали, не будучи еще послушниками. В фонде лавры в РГАДА за каждый год собраны «Бумаги разного содержания», которые пользуются весьма скромным успехом у исследователей из-за неясного содержания заголовка. Здесь содержатся, в основном, черновики ответов, а еще интересующие нас письма, в которых люди разного сословия просили их принять в братство.

Обычный ответ тем, кто желал вступить в братство, заключался в том, что кандидата просили приехать в монастырь. Благочестивым просителям указывалась и причина такого временного отказа: по заочным просьбам в братство вступать было нельзя.

Крестьянин Иосиф Шимов представил в письме «свидетельство» от священника Вячеслава Кульбицкого, которое, однако, было возвращено. Псаломщик из Полоцкой епархии Иван Михайлович Мач предлагал переслать в лавру рекомендации от своего священноначалия. Черновик позволяет увидеть, что ответ для псаломщика И.М.Мача был типичным: «по письменным видам не принимаем».

Нужно отметить, что и благословения Преосвященных, и покровительство даже великих князей не было определяющим: Духовный собор самостоятельно принимал решения, и далеко не всегда в пользу монашества этих просителей. Саратовский купец Николай Сергеевич Азаров по совету своего митрополита обратился в лавру затем, чтоб жить в ней, нести послушания, не принимая пострига; ему ответили, что было бы лучше, если б он приехал богомольцем, дабы не заочно принимать. Московский купец Николай Васильевич Костамаров подал прошение на имя митрополита Иоанникия и получил его личное благословение, чтобы подать ему прошение в обитель. Но он не был принят в монастырь, поскольку вел какие-то неофициальные переговоры по поводу своего будущего монашества с некоторыми из братии, действовал «непрозрачно».

Чаще всего просители писали о «едином на потребу». Они говорили о монашеской жизни как об отречении от мира...

Другие люди, оставляя свои причины при себе, писали о собственных специальных навыках, которые могли пригодиться в обители, желая показать, какую пользу для монастыря могут принести. Важно, что каждый из них хотел стать частью братии преподобного Сергия. Иногда создается впечатление, что адресаты связывали свое будущее пребывание в стенах обители с какой-то деятельностью. Н.В.Костамаров писал, что мог бы быть полезен лавре как переводчик (знал несколько языков) и как инженер (сообщал, что перестраивал церковь св. Иоанна Предтечи на Малой Лубянке). Послушник Жадовской пустыни Федор Тихонов хотел перейти в лавру, чтобы совершенствовать свои навыки в иконописании; делится, что он уже учился иконному делу «в одной из обителей».

Иногда в письмах проявляется тема «ухода от мира», его треволнений. Михаил Иулианович Белешенко писал, что всегда стремился к монашеству, осознавал тщету этой жизни, и даже работая в лаврской типографии, «чувствовал себя в ней выброшенным за борт духовной жизни».

 Тема благословения, напутствия на монашеский путь также присутствовала в документах. Некоторые адресаты, стремившиеся к иночеству, делились тем, что на поступление в монастырь их благословили родители. Железнодорожный канцелярский служащий Федор Лазаревич Дядик сообщал, что его отец, когда был жив, желал, чтобы его сын поступил именно в Троице-Сергиеву лавру. М.И.Белешенко получил благословение на монашество от отца Алексия из Зосимовой пустыни.

Учащиеся церковно-приходской школы Владимирской губернии А.Штраус и М.Иванов хотели покинуть родительский дом тайком «по примеру великого подвижника Феодосия Великого», поскольку знали, что родные их не отпустят. Помимо обычного ответа от Духовного собора была отправлена приписка с советом взять благословение у родителей: «Если есть на то воля Божия, то Он силен внушить родителям Вашим не препятствовать Вам».

Самые интересные письма повествуют о том, как люди представляли себе монашество, и о том, как Бог их позвал. Крестьянин Иосиф Шимов Виленской губернии деревни Бильдюги отправил в Троице-Сергиеву лавру письмо, буквально несколько строк, которые ясно показывают внутренний «духовный строй» просителя: «Научившись грамоте, я стал читать Божественные книги и через них получил любовь к монастырю и монашеской жизни. Придя в возраст, я сам захотел жить такою жизнью, а потому и прошу Ваше Преосвященство принять меня в Троице-Сергиеву лавру или в какой-нибудь иной монастырь».

Мальчик из сиротского приюта города Астрахани Кузьма Емелин писал, что научился грамоте, стал читать «Божественные книги», после чего мир показался ему суетным. Василий Андреевич Каленов из города Георгиевск Терской области делился тем, что «искра Божия возбудила желание оставить всю мирскую суету и блага мира сего и посвятить себя на служение Господу».

Среди писем выделяются два, на которое руководство лавры отреагировало особенно тепло. Опекун просил за шестнадцатилетнего мальчика Николая Павлова, проживавшего в Санкт-Петербурге, хорошо описывая его внутренний облик и умения. Ответ от Учрежденного собора был таков, что в монастырь заочно, по письмам, не принимают, но документ этот скорее напоминает пригласительное письмо, пространное, теплое и приветливое.

Подобен ответ и на второе письмо... Слепорожденный сирота, выпущенный из института призрения слепых по достижении совершеннолетнего возраста, сетовал, что не знал, как найти свое место в жизни; ему удалось «послужить» певчим в «Мир-Ликийской часовне» Санкт-Петербурга, но надолго не задержался на этой работе, поскольку не мог выезжать на молебны. Руководство лавры, снисходя к его положению и состоянию, пригласило в пустынь Параклита без испытательного срока.

 В обитель преподобного Сергия стремились люди разного звания и профессий, в основном это были крестьяне и мещане, а также люди из духовного и военного сословия. Возраст ищущих пострижения различен: псаломщику Ивану Мачу – 34 года. Священнику Тверской епархии села Марьина Михаилу Драницыну – «55 лет от роду». Иногда просились в обитель и отроки, и молодые юноши.

 В самые последние годы перед закрытием Троице-Сергиевой лавры во время гонений XX века письменных обращений о принятии в ее братство не стало, хотя в самой обители и подведомственных ей монастырях постриги послушников продолжались вплоть до ее закрытия.

Приходы.ру

Поделиться в: