Эмоционально, но без страсти

Mогут ли эмоции быть греховными? Всегда ли хороша внешняя праведность? Необходимо ли постоянно контролировать себя в словах и поступках? Как отличить экзальтацию от благодати? На эти и другие вопросы ответит клирик Свято-Троицкого собора г. Покровска (Энгельса) священник Алексий Талалаев, продолжая тему значения эмоций для духовной жизни человека.

— Отец Алексий, как отличить спонтанные эмоции и помыслы от осознанного, мотивированного греха, совершаемого мысленно?

— Грань есть, но, на мой взгляд, она достаточно тонкая. Что значит эмоция? Это проявление нашего внутреннего мира. Если брать самое грубое определение, которое дает психология, то эмоции — это энергия, энергетическая сила человека, души, которая имеет разную окрашенность, в зависимости от вектора. Эмоции могут быть положительные, отрицательные.

Совершенно иначе все обстоит с помыслами, которые к нам приходят. Все святые отцы сходятся на том мнении, что греховные помыслы как таковые не могут исходить от нас, они приходят извне. Запретить им приходить мы так же не можем, как запретить птицам садиться на ветки дерева, но мы можем их прогнать. Если мы начинаем беседовать с помыслом, то есть принимать его, прокручивать в мыслях, то мы его уже фактически принимаем. От принятия в сердце до совершения греха, как правило, очень тонкая грань. Человек не всегда способен остановиться, осознать; если он принял это в сердце свое и живет этим, то совершить грех ему гораздо проще, чем он думает.

— То есть точка отсчета — это когда абстрактная мысль переходит в осознанное размышление, планирование, принятие?

— Можно взять в качестве примера грех воровства: мы идем, перед нами идет человек, у него упал кошелек. Здесь могут быть две мысли: мы окрикиваем человека, отдаем кошелек и вторая мысль — присвоить его себе. Мысль закралась. Следующая мысль какая? Как мы будем это совершать. Если мы начинаем обдумывать «как», то мы поймались на крючок беса, который нам подкинул эту идею. И чем больше мы начинаем углубляться, тем тяжелее потом остановиться. Вот это уже есть принятие помысла.

С эмоциями немножко сложнее. Мы не всегда можем их вовремя проконтролировать. У каждого человека темперамент разный. Обидел нас, допустим, человек или случилась какая-то неприятность, и нам нужно с этим человеком поговорить. Все зависит от того, как мы готовимся к этому. Если мы стараемся молиться, чтобы утихомирить свой гнев, — мы думаем о позитивном, благоприятном исходе. Другой сценарий: мы можем себя заранее накручивать в мыслях, и когда приходим говорить к этому человеку, мы мысленно-то уже скандалим, и при любом столкновении наш гнев выльется наружу. В этом случае нам необходимо контролировать свои мысли. И если мы не можем успокоиться, а проблему нужно решить, тогда ее лучше отложить.

— А есть ли возможность перенаправить гнев в другое русло и нейтрализовать свои эмоции?

— Если человек изначально знает, что он гневлив, нужно бороться с этим, постоянно себя контролировать, стараться уступать, если чувствуешь, что выходишь из себя. У святых отцов мы читаем, что лучше даже выйти из комнаты, чтобы не доводить до ссоры. Если вы понимаете, что скандал назревает, а сдержать себя вы уже не можете (а есть люди, не контролирующие себя, которые в гневе совершают очень тяжкие грехи, вплоть до убийства), то лучше просто уйти, успокоиться.

В житиях древних отцов описывается один случай, как один старец постоянно гневался на братию и обвинял их в том, что они доводят его до этого состояния. И он, в конце концов, удалился ото всех. Однажды он пошел за водой, а вода находилась далеко от его кельи, набрал кувшин, принес его, а потом опрокинул. И в этот момент он начинает гневаться. И старец понимает, что рядом никого нет. На кого гневается? На себя.

Старец Паисий Святогорец говорит: «Гнев, чистый гнев — это сила души. Если человеку, от природы кроткому, это свойство его характера помогает в духовном совершенствовании, то человеку гневливому в два раза больше пользы от силы, которая заключена в его характере, только бы он эту силу гнева использовал против страстей и против лукавого. Если он не будет пользоваться этой силой правильно, то ею воспользуется диавол. Если человек, по природе мягкий, не постарается приобрести мужества, то не будет способен к большим делам. А гневливый, если решится на что-то большое и обратит свой гнев против зла, то, считай, дело сделано».

Стоит отметить, что вся духовная жизнь должна быть под руководством духовного, опытного человека, который может направлять и вразумлять.

— Могут ли эмоции быть греховными?

— Человек был сотворен идеальным. У него не было изъяна, и, естественно, эмоции были основной составляющей его духовной, душевной части. Эмоции были подчинены духу и находились в том состоянии, о котором говорит святитель Феофан Затворник: «Нормальный строй человека таков: дух в Боге, под его управлением — душа, под тем и другою — тело». И все эмоции были направлены к Богу и для Бога. Радость была в Боге, печаль по Богу. «Когда же отпал человек от Бога, дух потерял власть над душою, а эта — над телом. Жизнь падшего стала преимущественно плотская — чувственная, с слабою душевною и еще слабейшею духовною», — продолжает святитель.

Мы видим из Евангелия, что Господь наш Иисус Христос также обладал эмоциями. Господь, сошедший на землю, освятил человеческую природу. А, следовательно, он освятил и те чувства, которые в нем были, даже эмоции.

О греховности эмоций говорить можно, когда они имеют какую-то направленность. Плач, возможно, отрицательная эмоция, но если это плач по Богу, плач о своих грехах, то в христианстве он рассматривается как добродетель, которую не многие могут достигнуть. А если причины плача — саможаление, не сбывшиеся мечты, уныние, то, естественно, это грех.

Если говорить о скорби по близким… Это естественное движение души. Мы не можем не скорбеть о расставании, мы люди. Ведь даже Христос прослезился, когда Лазарь умер. Но христианин всегда живет в перспективе, его жизнь — не здесь, и смерть — это рождение в жизнь вечную. К сожалению, современный человек об этом забывает. Мы рассматриваем нашу жизнь здесь и сейчас. Расставание с близкими является для нас чем-то страшным, и тут есть даже эгоистический момент — «вот я тебя любил, а ты умер».

— То есть мы скорбим не по человеку? А жалеем себя, ощущая себя брошенными? Тут еще имеет место и ропот на Господа?

— Это происходит от эгоистических движений души и от непонимания сущности человеческой жизни. О смерти монахов говорят так: Господь их забирает тогда, когда они достигают своего максимума в движении к Богу и дальнейшее пребывание их на Земле бессмысленно. То есть он больше не возрастет духовно, но всегда есть возможность упасть. Исходя из этого, Господь подбирает наилучший момент.

Естественно, смерть детей воспринимается особенно трагично, здесь налицо, наверное, даже нарушение закона, что дети должны хоронить родителей, а не родители детей. Но опять же, Промысел Божий в каждом из нас есть, и об этом надо помнить.

У святителя Василия Великого есть очень хороший трактат «О том, что Бог не виновник зла». Он очень объемный, и пересказывать его смысла нет, лучше прочитать. Основная мысль: зло — это отсутствие Бога, зло — это нарушение Его воли.

Мы вполне справедливо считаем, что дети — невинны, и их страдание взрослыми воспринимается как наказание и несправедливость. Но мы не можем знать, почему это происходит, какова воля Божья и Его промысел для каждого из нас.

— Вы хотите сказать, что страдающие и погибшие дети — это своеобразный спусковой механизм для того, чтобы заработали окостеневшие души людей?

— Есть и такое мнение. Это нужно для того, чтобы наше сердце не ожесточалось. Естественно, для таких людей, которые рождаются с увечьями, какими-то физическими недостатками, у Господа есть свои награды. Но эти люди нужны и нам, чтобы мы могли проявить свое милосердие, свою любовь, свое сострадание.

По этому поводу можно привести из жития одного старца следующую историю: жил на свете некий богатый вельможа, он был богобоязнен, благотворил нищим, вдовам. И вот, в один печальный момент он обнищал; и ему пришлось самому идти побираться, но он не мог ни у кого ничего просить. Не хотел, как он считал, обременять людей своим несчастьем. И когда старец встретил его, то сказал:

- Ведь ты гордец.

- Но я не хочу мешать, обременять кого-либо…

- Ты не даешь людям оказать помощь. Вспомни, ты оказывал стольким людям помощь, ты воздавал Богу хвалу своими делами, ты творил дела милосердия в Его славу. А сейчас ты лишаешь людей, которые готовы тебе помочь, возможности оказать сострадание.

Вот так и здесь, наверное, ведь если бы не было нуждающихся и страдающих людей, то и не было бы и помощи, не было бы и испытаний в земной жизни.

— Как быть, если темперамент человека затрудняет его повседневное существование, и каковы для такого человека нравственные требования?

— Естественно, у Господа не может быть единого суда над каждым человеком, и когда говорят о втором и Страшном Пришествии, то говорят, что это будет суд милости. Господь будет искать не за что осудить человека, а за что его помиловать.

Да, существует характер, с которым человек рождается, в нем могут выражаться какие-то эмоциональные его особенности. Но в то же время, человек сам формирует характер в течение всей жизни, полностью с него ответственности снять нельзя.

Не зная человека, можно приписать ему многое. Он может страдать от своих эмоций больше, чем кто-либо другой. А на самом деле может быть, что такое духовное состояние является крестом для человека, некоторой ступенькой, способствующей его духовному росту. Не надо никого судить.

Беседовала Надежда Юдахина

Поделиться в: