ИГОРЬ АШМАНОВ: «АЙТИШНИКИ – БЛАГОДАТНАЯ АУДИТОРИЯ ДЛЯ ПРОПОВЕДИ ХРИСТИАНСТВА»

Что можно культивировать в плане церковной миссии в сети, к каким вызовам Церковь должна быть готова при навязываемой обществу цифровизации, – об этом разговор с одним из ведущих IT-экспертов России, членом Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, президентом компаний «Крибрум» Игорем Ашмановым.

Цифровизацию продвигает та же прослойка,
которая позволила украсть персональные данные миллионов граждан

– Игорь Станиславович, многих сегодня настораживает «галопирующая», как вы ее назвали, цифровизация. Но если народ, не продвинутый в области IT-технологий, ещё пытаются заговорить тем, что «весь мир цифровизируется» и «от этого никуда не деться», то вас этими посулами явно не проведешь. Что на самом деле происходит?

– Очевидно, что нашему обществу сегодня пытаются навязать новую технологическую квазирелигию, нового языческого бога, я его называю «бог технологий», который якобы даст человеку всё, что ранее ему обещала религия: благополучие, справедливость, здоровье, бессмертие, причем не в будущем веке, а здесь и сейчас. Без вот этих всяких заскорузлых требований, ограничений, аскетизма, смерти, Страшного Суда, а прямо здесь и сейчас, нужно только немного подождать (как обычно).

Ведется очень активная пропаганда этой новой квазирелигии. В публичном поле постоянно муссируется: как это всё будет удобно, прогрессивно, весь мир туда идет, все там будем, прогресс не остановить и т.п.

Технология в массовом сознании приобретает свойства магической субстанции, волшебной палочки, которая непознаваема для большинства людей и которая дает новые восхитительные блага. И у которой есть свои обслуживающие ее жрецы и проповедники – программисты, чиновники, журналисты, маркетологи. Они себя даже так и называют – «евангелистами» цифровизации.

И это всё продвигает, заметим, ровно та же прослойка «цифровых» клерков и администраторов, которая позволила украсть персональные данные миллионов граждан из банков и у мобильных операторов на предыдущем этапе цифровизации и не понесла никакой ответственности за тот вал мошеннических звонков, по которым у граждан России за последние 3 года украли сотни миллиардов рублей. Кого-то там из рядовых инсайдеров, продававших данные мошенников, разоблачили, нескольких телефонных мошенников поймали в этом году (хотя вы вряд ли видели много публичных процессов по утечкам и продаже данных), но за то, что никто не предусмотрел, что это произойдет, и не принял предупредительных мер, – никто из «евангелистов» цифровизации не ответил и даже не извинился.

Сейчас нас всех уверяют, что биометрия – это такая новая, еще более прогрессивная технология, которая решит чуть ли не все проблемы безопасности. Но за утечку данных ответственности по-прежнему никто не несет, – и биометрия будет точно так же украдена и продана.

– Обычно создатели и адепты псевдокультов, как было при той же идеологии коммунизма с ее еще до сих пор не разобранным Мавзолеем, всегда воюют против Церкви. Также и сейчас?

– Конечно. Не понимать этого – это все равно, что задаваться вопросом: а актуально ли для России, например, противостояние с Америкой? Да ведь это не мы выбираем: втягиваться нам в эту войну или нет. Во всех своих стратегиях США называют нас своим врагом № 1, это они с нами воюют.

Такая же история с цифровизацией. Цифровизаторы в большинстве своем воспринимают Православную Церковь как препятствие, как своего прямого врага, у которой власть над душами надо отобрать, потому что душами сейчас должен управлять смартфон. У Церкви тут выбора нет. Этому надо противостоять. Не Церковь себя назначила врагом цифровизации, а те, кто эту цифровизацию продвигают, считают Церковь своим врагом.

– И как Церкви этому противостоять?

– Не могу прямо дать конкретные рекомендации и план действий. И даже добавил бы: хорошо, что это не моя задача.

Понятно, что на Церковь шли и идут информационные атаки, мы их в «Крибруме» изучаем, это реальность. Атаки сейчас идут непрерывно, именно с той целью, чтобы Церковь сделать токсичной в медийном поле, чтобы люди в Церковь ни под каким предлогом не обращались.

Хотя, на мой взгляд, основная проблема не в этом. У нас в стране, можно сказать, плоскость общественного мнения скорее даже несколько наклонена в пользу христианства, и любого взрослеющего человека туда несколько стягивает: всё-таки вся культура и история у нас христианские, символ России – купола; язык и литература, искусство полны христианских образов, поговорок, лексики и т.д. Но Церковь, мне кажется, по большому счету ничего не делает для того, чтобы людей привлекать.

Где диспуты?

– Так в этом же Церковь предупредительно и обвиняют, что, мол, завлекаете, чтобы вам пожертвования несли…

– Да нет, прозелитизм в нашей Церкви, по-моему, никогда особенно не приветствовался, да и сейчас практически не ведется. Кто пришел в храм самостоятельно, с теми и будут разговаривать.

Мне кажется, что церковные СМИ в основной своей массе говорят на языке, недоступном для понимания огромными массами населения нашей страны. Я вот десятки лет общаюсь с довольно обширной прослойкой программистов, айтишников, у них вообще никакого стимула пойти в храм нет, они в принципе ничего не будут читать, связанного с Церковью, в том виде, как это представлено на церковных сайтах и в церковной литературе. Моста – смыслового – для них не предложено. В Церкви, создается такое ощущение, даже и не думают о том, чтобы тем, кто хочет войти в Церковь, облегчить как-то это вхождение.

Приведу метафору, которую я для себя выработал, для понимания этого разрыва: те, кто уже обратился в Православие, воцерковлен, как бы поднялись на некое возвышение, площадку, находятся на ней; и оттуда ступенька входа им просто уже не видна, сверху не различить, какой она высоты. А на самом деле на нее взобраться «с пола» достаточно сложно. Это как бы обобщенная проблема церковнославянского языка, который новообращенному кажется сложным, создает порог вхождения.

В храме человеку нецерковному и не знающему традиции – ничего не понять поначалу: ни порядка, ни языка богослужения, ни почему сегодня так служат, а завтра иначе, ни что такое Исповедь и зачем вообще на нее ходить, и т.д. Надо помогать на эту ступень понимания церковной прагматики, практики взобраться.

Почему бы не снизойти до того, чтобы в литературе для неверующих (сомневающихся, интересующихся) публиковать размеченную цифрами картинку храма, где под циферками подписать: что, где и для чего? Точно так же и облачение священника прокомментировать. Расписать богослужение подробно. Я утрирую, но ведь в самом деле невоцерковленному человеку в церкви – всё непонятно, всё пугает неизвестностью. И всё описанное – где-то есть (я вижу на службе прихожан, следящих за богослужением по тексту на смартфоне), – но где это всё найти тому, кто еще не обращен, атеист, интересующийся, сомневающийся?

Пишут же книжки с ответами на частые вопросы «для чайников». И те же церковные авторы. Правда, эти книжки тоже в основном лежат себе где-то там на полках в церковных лавках. А по сети хотят мемы про Церковь, полные непонимания элементарных реалий и практик Церкви. Зачем звонят в колокола – раздражает, зачем Исповедь – есть же психоаналитики. Вплоть до самых глупых вопросов, которые, заметим, вызывают горячие обсуждения у атеистов: почему священники в среднем такие толстые? Это можно было бы просто объяснить: едят много мучного постами и в постные дни (а монахам мясо вообще нельзя), часто уже поздно вечером, после многотрудного дня, наедаются на ночь глядя и т.д. Ну, так это же надо объяснять.

Про то, что Церковь якобы жирует, вся в золоте, всё на госбюджете, попы на мерседесах, да еще собственность отжимает у общества, музеи под храмы отбирает, – это из каждого утюга слышно. А про реальную экономику Церкви, откуда там деньги, что нет государственных субсидий, про нищие приходы, про то, что не на что храмы отремонтировать, что Церкви передана незначительная часть из того, что было отнято при СССР, как живет средний священник с семьей – где прочесть? Почти что и негде.

И таких необъясненных вопросов относительно Церкви много. Атеисты и потенциальные верующие много часов в день блуждают по Интернету, сидят в соцсетях, у экранов TV – где же диспуты?

В Церкви много красноречивых людей, блестящих полемистов. Почему не пригласить на диспут тех, кто готов защитить веру, Церковь? В первые века христианства, да и в Средневековье диспуты о вере были обычным делом.

Аргумент для программиста

– До недавнего времени на «Спасе» передача «Не верю! Разговор с атеистом» шла. Ее и атеисты, признавались, смотрели. Правда, потом куда-то делась. Инфографика тоже время от времени попадается, но действительно на каких-то внутренних церковных ресурсах, – мол, покажи невоцерковленному родственнику или коллеге. Может, просто как-то не системно и недостаточно вся эта работа по выстраиванию диалога с внешними ведется?

– Да, то, что делается, это хорошо, но этого мало. Надо понимать, что телеканал «Спас» программист же не пойдет смотреть ни с того ни с сего. Его каким-то образом надо затянуть в этот дискурс. На самом деле не так уж сложно объяснить, что быть неверующим – это просто поразительная глупость, а быть верующим – это очень круто.

Тем же программистам – это техноварвары, которые многое сейчас в нашей жизни начинают определять – на уровне своего понимания этики, которое они «зашивают» в управляющие цифровые системы.

Однако они в общем-то не направлены ко злу, они просто дикие. Это вторичная дикость, наступившая в 1990-е и задевшая несколько поколений, когда даже советская культура была потеряна, а на ее место не пришло ничего, кроме голливудских фильмов и бреда социальных сетей. Но айтишники между тем, как ни парадоксально, – чрезвычайно благодатная аудитория для проповеди христианства.

– Почему?

– Потому что они в целом за порядок, обустройство жизни. Программист всю свою жизнь думает, как сделать правильно, как алгоритмизировать, привести в порядок реальность. У меня был эпизод, когда мне один программист стал говорить: «Мне непонятно, зачем вся эта вера нужна? И чем ислам хуже?» «Ты знаешь, – говорю, – всякий умный русский человек в конце концов приходит к Православию, если он умный». У него – шок на лице, смотрит на меня диковатым взглядом. Так как ум-разум он всё-таки весьма уважает, это стержень его жизни. Потом вдруг меня через год-два пригласили на крестины. Он постепенно созрел, стал читать, а уж дальше сам разобрался – привычка читать «мануалы» и разбираться сработала. Достаточно оказалось вот этого изначального поворота темы.

– Это ваш авторитет как еще профессионала в своей области сработал.

– Да просто разговор зашел о том, что для собеседника важно. Ему-то казалось, что быть верующим – это глупо, там одна чушь для темных, необразованных людей, слабых, глупых. Он же никогда не задумывался над вопросами бытия, христианских книг не читал, – потому что «там же сказки для древних скотоводов». Я ему сказал: «Слушай, там вообще сложные вещи. Ты вряд ли с порога разберешься, тебе может мозгов и не хватить». Его это задело, потому что для него предмет гордости – его собственный интеллект.

Но на таком языке с айтишниками, программистами, технической интеллигенцией почти никто не разговаривает.

Есть слой еще более простых людей – условно говоря, автослесарей, у которых потенциальное сродство с христианством еще больше. Сам он о вере вообще не думает, вечером, скорее всего, бухает с работягами, но знает, что жена в церковь ходит зачем-то, бабка тоже, отторжения принципиального у него нет, в отличие от интеллигенции… Опять же, до него можно было бы добраться, говорить на понятном ему языке (другом, видимо), но у меня есть ощущение, что у нас никто не ищет этого общего с невоцерковленным большинством языка.

– А вот вам удавалось как-то более-менее обстоятельно дискуссии вести? Какие еще аргументы в ход идут?

– Я в сети много дискуссий веду. Но там изобилуют такие совершенно оголтелые антиклерикалы, упертые атеисты – ну, прямо уж совсем. Обычно они со второй, третьей реплики «сливаются», уходят, блокируют меня или переходят на мат, оскорбления, потому что о христианстве и о своем «бытовом атеизме» они никогда всерьез не задумывались, защищать они его по существу – не могут. Их атеизм или агностицизм – это не их убеждения, а мнения, обычно заимствованные.

Бывают убеждения и мнения. Мнения вообще ничего не стоят, а убеждения – это то, во что человек вложился, «проинвестировал» процессорное время ума, думал об этом, подбирал аргументы, готов защищать, так как соединяет свою личность с этими убеждениями. А в большинстве случаев у людей против Церкви просто мнение какое-то, взятое взаймы из соцсетей на прошлой неделе, они и защитить-то его толком не могут. Бросаются шаблонами: «Религия – это для слабых глупых людей». – «Ты, – спрашиваю, – умнее, например, Исаака Ньютона?» – «Ну, Ньютон… Когда это было…» – «Но тем не менее Ньютон сформировал основы всей современной физики, как же он был настолько глуп, что был христианским богословом?» – «А я вот прочел, что он там воевал с существующей Церковью, представлениями церковников…». – «Ну да, он с католичеством спорил, потому что был англиканин. Знаешь разницу?» Но они не задумываются об этом, не читают, фактурой не владеют, им достаточно шаблонов первого уровня. Нужно, чтобы кто-то с ними эти дискуссии вёл.