Святой благоверный великий князь Александр Невский как новый Константин

В этом году исполнилось 800 лет со дня рождения святого благоверного Великого князя Александра Невского. Священнослужители, общественные деятели, ученые воздают должное его заслугам, однако преимущественно говорят о консервативном характере его деятельности, временами не замечая, что святой князь Александр Невский, которому действительно приходилось решать задачи сохранения Руси, в то же время в глубине своих деяний был ее обновителем.

В связи с этим хотелось бы привлечь внимание к одному эпизоду в житии благоверного князя, написанным между 1263-м и 1280-м его другом и соратником – святым Митрополитом Кириллом II (он же летописец Даниила Галицкого). Когда он возвращается с победой с Ледового побоища и приближается ко граду Пскову,

«игумени же и попове и весь народ срѣтоша и пред градомъ съ кресты, подающе хвалу Богови и славу господину князю Александру, поюще пѣснь: ‟Пособивый, Господи, кроткому Давыду побѣдити иноплеменьникы и вѣрному князю нашему оружиемь крестным и свободи градъ Псков от иноязычникъ рукою Александровою”».

Отметим, что текст этой стихиры в несколько измененном виде находится в службе святому равноапостольному Царю Константину (21 мая).

На этот эпизод исследователи ранее не обращали внимания, и совершенно напрасно. Хотя обычай петь победные церковные песнопения характерен для Древней Руси, например, в Сказании о Мамаевом побоище говорится: «Иные же весело идяху и тропари, иные же мученичны пояху», но это единственный случай, когда в честь живого князя поют стихиру, посвященную святому, в особенности – равноапостольному Императору. В связи с этим возможен единственный вывод: русские люди, современники святого благоверного князя Александра Невского, видели в нем нового Константина.

Единственный случай, когда в честь живого князя поют стихиру, посвященную святому

За доказательствами ходить далеко не надо: святой равноапостольный князь Владимир именуется в «Слове о Законе и благодати» – «Подобниче Константина Великого»^[1] … Пересечения жития Александра Невского с образами святого князя Владимира и его сыновей – святых Бориса, Глеба и Ярослава Мудрого – достаточно очевидны. Стоит вспомнить видение Пелгусия: «брат Глеб, вели грести скоро, да поможем сроднику нашему Александру», – а также молитву святого князя перед Ледовым побоищем:

«Князь же Александръ воздѣвъ руцѣ на небо и рече: ‟Суди ми, Боже, и разсуди прю мою от языка непреподобна, и помози ми, Господи, яко же древле Моисию на Амалика и прадѣду нашему Ярославу на окааннаго Святополка”».

Мы видим, что здесь присутствует тот же 34 псалом с идеей Божия Суда: «Суди, Боже, обидящия мя, побори борющия мя», с которым святой князь Александр выходил на Невскую битву, и сходное сравнение крестоносцев с братоубийцей Святополком Окаянным. Здесь присутствует еще один образ, взятый из Исхода – Моисей и Амалик. С одной стороны, князь Александр выступает как защитник Закона Божия и Правды Божией, а крестоносцы уподобляются язычникам-амалекитянам, с другой стороны, уподобляясь Моисею, крестообразно простиравшему руки во время брани, святой князь Александр является подлинным защитником Креста, в отличие от самозванцев-крестоносцев.

Но вспомним о явлении Животворящего Креста св. равноапостольному Императору Константину перед решающей битвой с узурпатором Максенцием на Мульвийском мосту в 312-м году, когда он увидел на небе Животворящий Крест и услышал слова «Сим победиши» (правильнее «Сим побеждай» – Ἐν τούτῳ νίκα). Во время битвы его враги потонули в Тибре, «подобно тому, как при Моисее и при почитавшем Бога народе евреев ‟колесницы фараона и силу его бросил в море и избранных всадников его колесничников погрузил в Красном Море”» (Евсевий Кесарийский). И святой Император Константин, и его биограф Евсевий рассматривали битву на Мульвийском мосту как Суд Божий.

Итак, параллель между святым Александром Невским и святым равноапостольным Константином Великим достаточно очевидна. Что это значило для наших предков, и что означает для нас?

1. Святой равноапостольный Константин – основатель христианской Империи и «крестоносный Император», как он именуется в самой первой службе в его честь, написанной, по-видимому, прп. Иоанном Дамаскиным. Империя является, прежде всего, оболочкой для жизни нового Израиля – боголюбивого народа ромеев – во главе с новым Моисеем – Императором, являющимся его вождем в Землю обетованную. Она носит имя Христа и находится под знамением Креста. Из этого явствует, что христианская Империя призвана к сораспятию Христу и к воскресению с Ним. Соответственно, несчастья, обрушивающиеся на Империю, в некотором смысле носят характер крестных страданий, а победы – пасхального торжества.

Если мы рассмотрим жизнь и деятельность святого князя Александра Невского, то увидим, что, во-первых, он в течение своей жизни выстраивает свою державу, которая объемлет почти всю Русь – Новгород, Киев, Владимир – и в которой он стремится распоряжаться самовластно, как некий царь. Без преувеличения, святого князя Александра можно считать отцом русского самодержавия. Но для него его держава – это государство правды. Вспомним его слова перед Невской битвой:

«Не в силах Богь, но въ правдѣ. Помянемъ Пѣснотворца, иже рече: ‟Сии въ оружии, а си на конѣх, мы же во имя Господа Бога нашего призовемь, тии спяти быша и падоша, мы же стахом и прости быхом”».

Житие Александра Невского являет нам и русский крест, и воскресение Руси.

2. Тезис «не в силе Бог, а в правде» и призыв Александра Невского не вступать в чужие пределы является утверждением законности на международном уровне. Это – призыв к праву и правде. Он глубинно близок к правосознанию Константина Великого, выразившегося в его знаменитом Миланском Эдикте. В нем святой равноапостольный Император Константин, с одной стороны, основывается на естественном праве, апеллируя к здравому смыслу. С другой стороны, естественное право в конечном счете восходит к сверхъестественному источнику. Философский монотеизм равноапостольного Императора явно обладает христианскими чертами.

3. Святого князя Александра и Константина Великого объединяет стремление хранить православную веру. Когда равноапостольный Император окончательно убеждается во вредоносности ереси Ария, он собирает в Никее Вселенский Собор для ее осуждения, несмотря на все риски, смуты и возможные потери. В 1249-м или в 1251-м г. к Александру прибывают легаты Агальдад и Гемон, по-видимому, с достаточно выгодными предложениями от Папы Иннокентия IV – союза (в т.ч. против монголов) и помощи, в т.ч. военной. Однако святой князь не поддался на их авансы. Когда после приезда легатов и собеседования с ними он понял, что Рим ни в чем уступать не намерен, никакой истины не ищет, и речь идет о простом подчинении Римскому Папе и его заблуждению, то дает следующий простой, мудрый и исполненный достоинства ответ:

«Отъ Адама до потопа, от потопа до разделения языкъ, от разьмѣшениа языкъ до начяла Авраамля, от Авраама до проитиа Иисраиля сквозе море, от исхода сыновъ Иисраилевъ до умертвия Давыда Царя, от начала царства Соломоня до Августа и до Христова Рожества, от Рожества Христова до Страсти и Воскресения, от Въскресения же его и на небеса възшествиа и до царства Константинова, от начала царства Константинова до перваго Збора и седмаго — си вся добрѣ съвѣдаемь, а от вас учения не приемлем».

Иными словами, мы достаточно наставлены в Божественной истине, и иную веру, кроме учения Семи Вселенских Соборов, не принимаем, а латинская вера ей противоречит. В отличие от Даниила Галицкого, святой благоверный князь Александр не прельстился блеском короны, не поверил в призрачную помощь Запада, а избрал единственно верный путь – внешнее унижение и внутреннюю свободу.

Однако ответ не так прост. Во-первых, после Рождества Христова вспоминается «царство Константиново», как начало совершенно иной эпохи в жизни христианства, – намек на связь святого благоверного князя Александра с равноапостольным Императором Константином. Во-вторых, упоминаются Соборы – от I до VII. Вспомним, что в Византии, в Ромейской Империи прерогативой созывать Соборы обладал Император, и впервые ею воспользовался святой равноапостольный Константин, созвавший 1 Вселенский Собор. Соответственно, и здесь, в этом воспоминании святого князя о Вселенских Соборах, незримо присутствует образ святого равноапостольного Константина: «от начала царства Константинова до перваго Збора и седмаго». И, соответственно, наследником этого царства выступает святой благоверный князь Александр Невский.

4. Наконец, упомянем еще одну значимую параллель. На смертном одре святой князь Александр принимает монашество. Перед смертью равноапостольный Император Константин принимает Крещение, которое в IV в. для многих значило почти то же, что для людей XΙΙΙ века схима. И тот, и другой святой правитель пожелали в конце жизни отрешиться от всего земного и предстоять Богу.

Подведем итоги. Святой равноапостольный Император Константин явился грандиозным обновителем жизни Римской Империи, поставив ее под охранительное знамение Креста, вводя в ней христианские законы и собирая Соборы против ересей, стремясь сделать ее крестоносной державой, государством правды, оплотом истинной веры и праведности. Сходным образом и святой князь Александр Невский не только сохранял Русь, но и стремился собрать ее, обновить, как христианскую державу, как православное государство, где первенствует вера и правда Божия.