«В лесу родилась елочка»: судьба песни и ее автора

Вставать не хочется. Потому что, если вылезти из-под одеяла, сразу станет холодно. К тому же, еще неизвестно, наступил ли рассвет. В маленькой комнатке, которая раньше была кладовой, одно окно, в него нельзя посмотреть на небо, чтобы определить, который час.

Но сестра Маня, кровать которой отделена от кровати Раисы столиком, уже включила настольную лампочку и сказала:

– Раечка, пора.

Да, пора – Маняша включает свои «биологические часы», безошибочно определяющие время.

Комнатка сестер находится за большой кухней, уставленной многочисленными столами этой коммуналки, некогда бывшей квартирой какого-то не то государственного служащего, не то врача. А Раису Кудашеву, в прошлом вдову князя Кудашева, ныне библиотекаря районной московской библиотеки, поселили вот в этой каморке, экспроприировав их собственный дом на углу Воротниковского и Старопименовского переулков. Хорошо еще, что не выселили куда подальше от Москвы, дали хоть какое-то, но все-таки жилье в столице, поскольку она сумела скрыть от властей, что была женой князя, а не просто гувернанткой, как записали в документах.

Она сумела скрыть от властей, что была женой князя Кудашева, а не просто гувернанткой, как записали в документах

Всю жизнь до сего дня военной зимы сорок второго года удавалось хранить эту тайну от советской власти.

Она встала, быстро надела свое черное шерстяное платье, кофту тоже надела и поспешила к ванной, где можно умыться и привести себя в порядок, пока не образовалась очередь.

Вернувшись в комнатку, она надела очки в круглой оправе и еще раз стала проверять книжечки, собранные в большую нотную папку. Все на месте: и журнал «Малютка» за 1903 год, и книжечки стихов для детей «Санки-самокатки», «Стёпка-растрёпка», «Беда петушка». Есть и сборник «Верочкины песни», где опубликовано не только ее стихотворение «Елка», но и ноты песни, написанные на ее «Елку». Правда, все публикации подписаны не ее фамилией, а псевдонимами – «А. Э.», «А. Эр.» или «Р. К.».

 Но сохранился каким-то чудом и черновик «Елки», который она сберегла скорее интуитивно, чем по расчету, когда после смерти мужа ее выселяли из особняка на Старопименовском. Есть и небольшой сборник, названный по ее стихотворению «Елка», выпущенный уже «Детиздатом» перед самым началом войны. В нем и ноты к песне, написанной на ее стихотворение.

– Обязательно скажи, что тебя разыскала составительница сборника, – напутствовала Раису Адамовну сестра, наблюдая, как она надевает старенькое пальто, и помогая завязать поверх когда-то модной шляпки зимнюю шаль. – Фамилию-то не забыла?

– Маня, ты совсем со мной, как с маленькой, – отозвалась Раиса Адамовна. – Эсфирь Эдмен ее звать. – Она тяжко вздохнула. – Другого боюсь. Пустят ли вообще меня к нему? Такому строгому. Знаменитому.

Маня тоже вздохнула.

– Ну, мы же все обсудили, Раечка. Выхода у нас нет. Жить-то как дальше? Не помирать же. Не примет – пусть. Но попробовать-то надо!

Она перекрестила сестру.

– С Богом!

– С Богом! – Раиса Адамовна тоже перекрестилась и вышла из комнатки.

Проситься надо было на прием к Александру Александровичу Фадееву, «литературному министру», как его называли

***

Ехать надо в центр, а там пешком. Старая часть здания выходит на улицу Поварскую, новая – на улицу Большая Никитская. Соседним зданием (со стороны Поварской улицы) является «Дом Ростовых», где размещается правление Союза Советских писателей. Проситься надо на прием к Александру Александровичу Фадееву, «литературному министру», как его называют. Он автор знаменитых романов «Разгром», «Последний из Удэге», участник Гражданской войны, герой, который устанавливал Советскую власть в Уссурийском крае.

 кто она? Библиотекарь всего лишь. Старушка. И к самому Фадееву? Со своими книжечками? Примите, мол, и меня в ваш Союз. Поскольку дают у вас дополнительный паек, а нам с сестрой ох как тяжко живется… Нет, про паек не надо. Просто сказать: «Да, я писатель, пишу для детей давно. Сейчас снова хочу печататься. Потому что продолжаю писать для детишек… Да, так и сказать…»

 Вот и знакомый с детства дом. Правда, раньше не заходила в него. Лестница торжественная… Вот и приемная… Войти, не бояться…

– Гражданка, вы куда, собственно? – вопрос, как и ожидалось, грозный.

– Я к Фадееву, Александру Александровичу. По поводу вступления в Союз писателей.

– Вы что, писатель?

– Да, писатель.

– Так и доложить?

– Так и доложить.

Фадеева Раиса Адамовна знала по портретам. И в жизни он такой же. Нет, немного другой – форма на нем не гражданская, а военная. В каком он звании, Раиса Адамовна не знала.

Он отрывается от бумаг, лежащих на столе, вскидывает голову на посетительницу.

Да, взгляд очень строгий. И лицо строгое, гладко выбритое. Волосы зачесаны назад. Густые, с сединой. Да, это настоящий боец. И писатель настоящий.

Но она все же преодолевает робость. Развязывает тесемки папки, выкладывает на начальственный стол свои книжечки. Вот журнал «Малютка»… Вот стишки…

Фадеев листает книжечки. Аккуратно складывает их в папку Раисы Адамовны.

– Понимаете, стать членом Союза писателей – значит доказать, что ты профессиональный писатель, владеющий искусством слова. И боец идеологического фронта. Вы никак по этим обязательным требованиям для вступления в Союз не подходите.

– Никак? Не подхожу?

– Никак. Не подходите.

– Значит, детям стихи не нужны?

– Отчего же, нужны. Но не такие, как ваши.

Пауза. Глаза у Фадеева, как сталь.

Раиса Адамовна не выдержала его взгляда. Поправила очки, встала. Пошла к двери, но вдруг остановилась.

 – Знаете, я тоже сомневалась, нужны ли мои стихи детям. Но вот не так давно, перед самой войной, ехала в поезде. И одна девочка, что ехала с мамой и сидела напротив меня, запела. Песенку на мои стихи… И тогда я подумала, что, наверное, все-таки, не зря пишу… Можно, я напою эту песенку?

Фадеев как-то угрюмо ответил:

– Только недолго, я очень занят.

– Хорошо. Слушайте:

В лесу родилась елочка,

В лесу она росла,

Зимой и летом стройная,

Зеленая была…

 Раиса Адамовна запела, и вдруг, словно по волшебству, лицо «литературного министра» преобразилось

И вдруг, словно по волшебству, лицо «литературного министра» преобразилось. И глаза стали другими, исчезла из них сталь, они посветлели. Раисе Адамовне даже показалось, что глаза комиссара Гражданской войны стали излучать свет.

– Так это вы? В самом деле – вы?

– Да, я, – растерянно ответила Раиса Адамовна. – Мне тоже понравилась мелодия. Она как-то очень подошла к моей «Елочке». Правда, некоторые строчки кто-то изменил. Но у меня, знаете, совершенно случайно сохранился черновик. Я показала его составителю сборника, Эсфири Эдман, она меня разыскала…

– Милая вы моя, Раиса…

– …Адамовна, – подсказала бывшая княгиня, ныне библиотекарь районной библиотеки Москвы.

Фадеев вышел из-за стола, подошел к этой маленькой старушке в больших очках, седой, бедно, но аккуратно одетой. Подошел, как к своей матери, которую очень любил и сразу же вызвал в Москву, как только к нему пришел успех после публикации романа «Разгром». Ему захотелось обнять и прижать к себе эту старушку, потому что разом вспомнилось и Рождественская елка, и игрушки на ней, и свечки, и тепло родного дома, тепло родных глаз, и то особое чувство, которое охватывает вас, когда вы дома, с самыми близкими людьми на свете, и еще с кем-то, кто, оказывается, живет в вашем сердце от первого же вашего крика, когда вы появились на Божий свет.

Вот, оказывается, какие чувства может пробудить в вашем сердце эта простая песенка, мотив которой похож на народную немецкую песенку, так говорят музыковеды. Сочинил ее композитор-любитель по фамилии Бекман, он и нотной грамоты не знал. Помогла записать мелодию его жена, пианистка.

Этого не знал знаменитый советский писатель, не знала и Раиса Адамовна, но сейчас, во фронтовой Москве, в кабинете, где паркетные дворянские полы, добротная старинная мебель, они смотрели друг на друга, как родные, как люди одного корня, у которых нет классовой борьбы друг с другом, а есть лишь Любовь, которой и живы русские люди.

Александр Александрович Фадеев вызвал к себе помощников, приказал немедленно оформить Раису Адамовну Кудашеву как члена Союза Советских писателей и выдать ей паек по первому разряду.

Замечательная детская писательница снова стала печататься, прожила до 86 лет, скончалась в 1964-м. Широкая известность к ней пришла лишь в пятидесятые годы. Она стала встречаться со школьниками «и много-много радостей детишкам принесла».

***

Кратко напомню и биографию Раисы Адамовны. В 1878 году у Адама и Софьи Гедройц (в девичестве Холмогоровой) родилась дочь Раиса. У неё было три сестры и, видимо, очень счастливое детство. В гимназии она начала писать стихи. В 18 лет отправила одно из стихотворений в журнал «Малютка», его напечатали. После этого её стали публиковать во многих детских изданиях.

В 1902 году Раиса устроилась на работу к князю Алексею Ивановичу Кудашеву. Он овдовел и никак не мог прийти в себя после утраты любимой жены, поэтому забота о наследнике почти целиком легла на плечи гувернантки. Раиса по-матерински привязалась к воспитаннику, который лишился матери и почти не видел отца, и он, в свою очередь, тоже обожал Раечку. Через три года князь предложил своей гувернантке руку и сердце. Так Раиса Гедройц стала княгиней Кудашевой.

Установленное авторство давало Р.А. Кудашевой не только гонорар за публикации песенки «В лесу родилась елочка...», но авторское право на неприкосновенность произведения.

Но песня о «Елочке» все равно жива и будет жить. Спросите любого прохожего, знает ли он песенку «В лесу родилась елочка», и он улыбнется и ответит утвердительно. А вот об авторе этой песни вряд ли кто-то скажет. Но мы должны знать об этом обязательно. Знать не только няню Арину Родионовну, которая рассказывала сказки Саше Пушкину, но и княгиню Раису Кудашеву, которая сочинила для приемного сыночка Алеши, погибшего в Первую мировую войну, свою «Елочку».

И песенка, как и сказки Пушкина, обрела бессмертие.

Православие.ру

Поделиться в: