МАРИЯ СКОРИХИНА: «Я РЕШИЛА: РАДОСТЬ ПРИНИМАЛА — ПРИМУ И СКОРБИ»

О СТРАШНОМ РОЖДЕСТВЕНСКОМ СОЧЕЛЬНИКЕ 2020-ГО

— В это Рождество Христово мы вспоминали вторую годовщину страшной трагедии в деревне Кучеры. Что запомнилось вам из тех дней?

— Первые сутки я была почти без сознания — отчасти потому, что у меня были сотрясение мозга и шок, глаза почти не видели, пропал голос и обгорели руки, отчасти — из-за воздействия каких-то препаратов. При этом я почему-то очень хорошо понимала, что происходит. Очнулась в районной больнице Борисоглеба, и первое, что я запомнила помимо врачей, было появление Татьяны Викторовны, супруги отца Владимира Мартышина, которая предложила посидеть рядом и что-то почитать. Кажется, это было Евангелие. Мне сразу стало светлее и спокойнее, т.к. слова вроде «держись, мы с тобой» и прочего вызывают обратную реакцию: от них становится только тяжелее, больнее и бессмысленнее.

Поначалу всё время хотелось думать, что произошедшее — неправда, сон: вот сейчас проснусь — и пойдём на службу, будем праздновать Рождество Христово. Иногда накатывала такая давящая чернота, такая тяжесть мыслей, что жить не хотелось. Мучили постоянные размышления о том, что всё могло быть по-другому, мучило чувство вины за произошедшее, вообще за всю жизнь, за то, где и что я не так сделала, что такое допустила, почему не умерла я или мой муж... Это было сильнейшее искушение. Думаю, это был момент борьбы светлых и тёмных сил за мою душу, когда она могла склониться в ту или иную сторону.

— Кто помог вам тогда?

— Господь, послав испытание, послал и поддержку, да ещё какую! Из-за широкой огласки многие люди молились о нас. И я уверена, что это нас поддерживало в те страшные первые дни. И ещё нас буквально ни на день не оставляли священники. У нас была возможность все свои чёрные, мучающие душу сомнения исповедать сразу же, пока они не оставили своего неизгладимого следа, не озлобили. Нас почти каждый день причащали, буквально через несколько дней после того, как мы оказались в больнице, нас соборовали. Не знаю, была ли установлена какая-то очередь, но наши батюшки из Борисоглебского района и Ярославля появлялись в больнице каждый день. Наверняка, это стоило им больших усилий, т.к. все они — многодетные отцы со своими заботами и семьями, а ехать до нас надо было по зимней дороге больше 100 километров. Это было проявление настоящей христианской любви и истинного пастырского служения. Думаю, это и стало скорой помощью нам в тот период, дало сил выжить и вообще остаться с Богом. Благослови, Господи, их самих и их семьи!

Вообще люди окружили нас своей заботой. Мы совершенно не заслужили такого внимания, и во всех этих ситуациях мы не оставались одни: такое количество и близких, и совсем незнакомых людей нам искренне помогало. Каждый помогал, чем мог: тратил на нас своё время, силы, деньги. Меня каждый раз пробирало до слёз от благодарности.

Ещё раз низкий всем вам поклон! Слава Богу, что есть вы, люди с большими добрыми сердцами!

— Помимо помощи от людей нашли ли вы для себя какие-то мысли и рассуждения, которые утешили и утешают вас как христианку?

— Первое, что пришло всем в голову из укрепляющего, — это книга Иова. Читать сама я тогда не могла, т.к. не видела, а у Алексея некоторое время была сильная слабость от большой потери крови. Первым к нам приехал отец Сергий Васильев и начал читать Книгу Иова, затем и другие навещавшие нас друзья читали её в больнице несколько раз по кругу.

За это время мы прочитали о множестве примеров того, как люди переносили подобные испытания или как пытались их предотвратить, вымаливая у Господа жизнь своих детей (как в известном сне матери Рылеева). Но мы верим в то, что Господь милостив — и забирает нас в лучший для нас момент.

Примечательно, что накануне того самого Рождества, уже на каникулах, у нас с детьми состоялся один из разговоров о молитве. Ваня всегда говорил: «Господи, дай нам дожить до послезавтрашнего конца молитвы». Эту фразу он сам придумал и про послезавтра спланировал, что вдруг в какой-то день он случайно заснет или по какой-то причине не сможет помолиться. И вдруг Настя возмутилась: почему это я разрешаю ему так говорить? Он уже не малыш и должен знать, что мы можем просить только «кончины безболезненной, непостыдной, мирной», а так, как он, — нельзя! Пришлось ему объяснить, что Господь нас забирает в лучший для нас момент. А вдруг мы именно в тот день, который выпросили, совершим страшный грех и из-за него попадем в ад?.. Видимо, этот разговор был для меня... Ваня перестал так говорить буквально за 3-5 дней до пожара.

Ваня СкорихинКонечно, боль от расставания с детьми сильна и останется, видимо, навсегда, но для верующего человека эта боль ещё и светла... Вероятность того, что наши дети оказались в Царствии Небесном, уверенно стремится к 100%, и кто знает, какова бы она была, если бы они дожили, скажем, до 100 лет. Я не дерзаю предполагать, что я смогла бы их должным образом воспитать и дальше и провести через всю их жизнь такими же хорошими, какими они в тот момент предстали перед Богом. К сожалению, эти мои слова у неверующих людей вызывают негодование…

— А что говорят неверующие?

— Я видела в сети комментарии на тему того, что сумасшедшая мать радуется тому, что у неё сгорели дети: куда смотрит полиция, где психиатры?.. Но если об этом молчать, то невозможно вообще объяснить моё отношение и к событию в целом, и к тому, как и чем я живу сейчас. В конце концов, это и есть наши глубоко христианские смыслы, которыми мы живём! Вряд ли я смогу до кого-то из этих людей донести это понимание, а жаль…

Меня обняла знакомая, а я подумала, что ей реально хуже, чем мне

Ещё отчетливо помню момент, когда прошло немного времени после похорон, но мне было ещё очень плохо, и ко мне подошла выразить соболезнования и обнять знакомая женщина. У неё взрослый сын с таким количеством проблем и грехов, что она очень сильно от этого страдает, страдает от бессилия что-либо изменить, достучаться до него. И когда она меня обняла, я подумала, что ведь ей хуже, чем мне, реально хуже и тяжелее… И таких мучающихся родителей очень много! Они видят, как на их глазах медленно гибнут их дети, а сделать ничего не удается... Помоги им, Господь, и укрепи!

— Неожиданное рассуждение!

Сам праздник Рождества Христова своей трагичностью созвучен нашей истории

— Когда я в большей степени успокоилась и приняла всё, мне стало стыдно: ведь именно в такие моменты Господь и проверяет твёрдость нашей веры! Легко быть верующим, когда у тебя всё хорошо, когда даже какие-то мелкие твои грехи остаются незамеченными и всё складывается наилучшим образом. И я задала себе вопрос: если я верю в Евангелие, в то, как и чем жил Господь в дни земные, зная все Его страдания, то какие с моей стороны могут быть капризы? Сам праздник Рождества Христова своей трагичностью созвучен нашей истории: Бог, Творец всего, посылает Своего Единородного Сына в мир, где Он рождается в пещере для скота, в бедной семье, в грязи. Для чего? Для того, чтобы спасти каждого из нас, каждую такую вот грязную, как эта пещера, душу. Зная, что Ему предстоит пройти скорбный путь, быть преданным и распятым! Вот и в нашей истории никакой мирской логики: «иудеям соблазн, эллинам безумие»…

Настя СкорихинаПоэтому я решила: радость принимала — приму и скорби. Раз Господь оставил меня жить, значит, оставил для чего-то, и больше всего мне хочется понять, для чего. И хоть сколько-нибудь пожить, исполняя волю Божию о себе.

— Есть какое-то соображение, которое стало очевидным для вас после этой трагедии?

— Главный урок, главный вывод (не знаю, какое слово здесь будет вообще уместно), главная скрижаль, которая теперь просто выжжена на моём сердце нестираемой записью: «Ни в коем случае нельзя просто жить!» Каждый день может стать последним для тебя или твоего ближнего, дорогого тебе человека, а значит, ни один день нельзя прожить зря. Нельзя жить, не имея смысла и цели: нужно расставить приоритеты, причем, не поверхностно, а на глубину хотя бы «нескольких вкладок», ответить себе честно на вопрос: зачем ты живешь, что ты делаешь, почему ты это делаешь, к чему хочешь прийти в конце…

БЫТЬ ДИРЕКТОРОМ

— Простите за вопрос: а не хотели ли вы уехать из Кучер, покинуть это место вашей личной скорби?

— Ещё в больнице я решила, что ни в коем случае не хочу забыть ничего из того, что связано с моими детьми. Многие думали, что я уеду куда-то жить. Мы с мужем родом из Ярославля. Там живут мои родители. Нам предлагали варианты, убеждали, что, может, и не стоит возвращаться обратно, ведь там всё будет напоминать о детях. Я не сразу смогла объяснить себе, почему такие мысли мне были резко неприятны, вызывали ощущение предательства по отношению к детям. А ещё мы приняли решение кардинально ничего не менять в своей жизни в течение 3 лет, принимать всё, что пошлёт Господь, чтобы как-то понять, каким образом мы должны послужить на земле во славу Божию.

— А как вы вообще оказались в деревне Кучеры?

— В Кучерах мы оказались именно потому, что приехали в Ивановскую школу ради воспитания детей. А узнали мы об этой школе в своё время из статьи Ирины Ушаковой на сайте Православие.Ru: «Закрытие или возрождение сельской школы?», но это тоже отдельная история.

— Сейчас вас избрали директором этой школы. Может быть, это и есть ваше главное служение на сегодня?

В современной реальности работу директора превратили в фарс документооборота

— Это было непростым решением. Недавно меня поздравили с должностью директора такими словами: «Рада за тебя: такое хорошее дело, ответственное и душевное». Думаю, те, кто хотя бы примерно понимают, что это за работа сейчас, внутренне улыбнулись, потому что в современной реальности эту работу превратили в какой-то фарс документооборота, а не в учебно-воспитательный процесс. И, что самое страшное, многие школы так и живут — сплошной формальностью, бумажками и отчётами, показателями тестов. А дети это моментально чувствуют. В итоге у них напрочь отбивают желание учиться, находиться в школе, в коллективе, в чём-то участвовать, вообще увлекаться и интересоваться чем-то кроме гаджетов. Ребенок «ушёл в гаджет» — и всем хорошо: тихо, мирно, он никому не мешает. Но это отдельная большая и больная тема.

— Но вы же знали, куда вас приглашают.

— Конечно, я уже долго работала с отцом Владимиром Мартышиным, создателем школы, рука об руку и душа в душу, но надеялась, что Господь всё-таки пошлёт другого директора, т.к. уверенности в своих силах не было. Прежде всего, потому что страшно где-то ошибиться и превратить особую школу в обычную. Конечно, отец Владимир сделал прекрасный задел на будущее в виде команды педагогов и того сообщества людей, которые переехали поближе к школе жить и воспитывать детей. Это уникальное место, уникальная обстановка со своими сложностями и недочётами, радостями и достижениями.

Подкрепляет ещё и то, что мы с отцом Владимиром по-прежнему трудимся вместе, сидим в одном кабинете. Мы только поменялись местами: теперь он — мой первый заместитель, а я — директор, до этого было наоборот.

— В чем вы видите свою цель как директора?

В системе образования сейчас многое нацелено на её разрушение и превращение подрастающего поколения в общество податливых потребителей

— В системе образования сейчас очень много тяжело переносимой бессмыслицы и, прямо скажем, того, что нацелено на разрушение образования и превращение подрастающего поколения в общество податливых потребителей, которые будут готовы принять всё, что им предложат. Сейчас в работе именно в нашей Ивановской школе я вижу своё служение ближним и Отечеству.

Наша цель — в сохранении того курса, который был взят отцом Владимиром ещё в 1994 году. Он создал программу Школы целостного развития, которая построена по принципу триединого процесса становления человека: развития тела, воспитания души и возвышения духа. В соответствии с этим выстроена и программа школы. У нас преподаются уникальные предметы: добротолюбие, краеведение, родословие, каллиграфия, хореография и другие. О нашей школьной программе много написано, её можно прочесть на сайте школы: ivan-shkola.ru.

Жизнь в школе кипит во всех направлениях: это и воспитательная работа, и организация мероприятий, и заботы и переживания о проблемах и душевном состоянии отдельно взятых учеников, и радости за тех, у кого происходят какие-то улучшения. Это и административная работа, которую сложно разделить на жизнь школы, села и прихода, т.к. у нас всё проходит в едином пространстве и объединено одними общими смыслами и целями. Оттого отец Фёдор Божков, настоятель Ильинского храма в Ивановском-на-Лехте, прихожанами которого мы являемся, — практически внештатный сотрудник школы. Наверное, редкий день проходит, чтобы он у нас не побывал, а уж какой объём помощи и работы он оказывает, что можно отдельную статью писать. Сейчас мы с отцом Фёдором открываем некоммерческую организацию для того, чтобы самостоятельно участвовать в грантах, в том числе и президентских, привлекать финансирование к школьным проектам, т.к. у нас много интересных проектов, а деньги в районном бюджете ограничены.

— Что именно вы хотели бы сделать?

— У нас в школе до сих пор нет спортзала. Казалось бы, мы должны обратиться к властям — и нам его построят. Но не тут-то было: нас могут просто закрыть за несоответствие современным требованиям, и всё!

В прошлом году мы занимались вопросом замены электрических трансформаторов в деревнях. Слава Богу, в наши края на ПМЖ приехал юрист с семьей, который взял на себя большой труд и добился того, что заменили трансформаторы и в нашей деревне Кучеры, и в Ивановском.

— Я слышал, что именно из-за неисправных трансформаторов произошёл пожар в вашем доме.

— Да, причиной возгорания в нашем доме было длительно подаваемое низкое напряжение. Годом ранее я занималась этим вопросом, и в результате нам заменили старые тоненькие провода на СИП (самонесущие провода). Но в Ивановском и соседних деревнях провода по-прежнему древние, тоненькие, а нагрузка на сеть теперь большая: у всех большое количество электроприборов, и мы не можем ими не пользоваться. Что же нам, теперь греть чай на костре? Этот постоянный источник опасности для множества семей — ещё один предмет моих постоянных переживаний и направление работы.

Недавно мы уже как сельское поселение, а не как школа, выиграли конкурс на строительство хоккейной коробки. Впервые наши ребятишки играли на настоящем хоккейном корте — до этого мы всегда играли на пруду, что и опаснее, и сложнее организационно. А игроков у нас множество — человек 60, есть три возрастных команды и отдельная команда отцов, да и тренер замечательный. А заниматься этим вопросом, обращаться к властям я начала ещё в 2019 году, потому что мой сын Иван играл в хоккейной команде. А ещё наша секция хоккея ценна тем, что наш тренер не ставит задачу вырастить целеустремленных хоккеистов: мы хотим привить ребятам навык здорового, интересного, весёлого отдыха, умение играть в команде, радоваться за соперника, не огорчаться поражениям, выручать друг друга. Дать замену гаджету, а в будущем, возможно, и спиртному.

Всё это вроде и не работа директора школы, но это наша жизнь, а здесь мы воспринимаем всё в целом и делаем, что можем.

ХРАМ НА МЕСТЕ… ЧУДА

— Расскажите о том, кто и как пришёл к мысли строить храм на месте трагедии.

— К вопросу строительства храма на месте сгоревшего дома мы пришли не сразу. Когда мы с мужем начали приходить в себя, пришло понимание, что смотреть на то, как начинает колоситься борщевик на этом месте, мы не сможем. Чтобы тут жил кто-то другой, тоже не хочется, тем более, годы будут идти, нас не станет, память уйдёт, и кто там поселится и как станет осквернять это место, неизвестно. Сначала мы думали просто поставить крест и вокруг расчистить площадку, а потом решили, что это как-то грустно, что-то не то. Решили с супругом построить часовенку, чтобы можно было там помолиться, поставить свечи, зажечь лампадку. А потом решили, что часовенку от храма отличает только наличие алтаря, зато в этом случае можно будет уже послужить литургию.

Мысль о строительстве храма пришла сразу нескольким людям одновременно. Это нас удивило. А потом случилось ещё одно чудо: Господь привёл замечательного церковного архитектора Алексея Анатольевича Мамонова, который просто подарил нам прекрасный проект храма.

Ещё одним стимулом к строительству храма стало то, что после трагедии люди переводили нам деньги, но для нас эти средства казались в каком-то смысле священными: мы просто не могли потратить их на какие-то предметы роскоши. Мы купили необходимое, нам доделали ремонт, чтобы можно было жить, но деньги остались. Люди жертвовали не только лишние деньги (хотя таковых не бывает: каждый человек найдёт, куда их потратить), кто-то делился тем малым, что у него есть. Ведь невозможно, чтобы человек отдал мне свои деньги, сам не имея чего-то нужного, а я на эти его деньги что сделаю? Машину куплю, которой у него нет? Как я потом перед Господом предстану? И сейчас иногда приходит неровная сумма в качестве пожертвования на строительство храма — например, 364 рубля, а её сопровождает сообщение: «Всё, что есть на карте. Помоги Вам Господь!» Можно эти деньги, конечно, было бы пустить и на другие дела милосердия (увы, много бед в мире происходит), но было решено с этих средств начать строительство храма — с искренней благодарностью и молитвой о всех жертвователях, имена которых Господь Сам знает.

Мы создали странички в соцсетях (https://vk.com/hramkuchery и https://www.facebook.com/groups/hramkuchery) о строительстве храма, где я отвечала за новости и отчёты о ходе стройки. Но в какой-то период у меня рука перестала подниматься что-то писать, т.к. неожиданно для меня появилось много недоброжелателей самого строительства храма. И, если честно, после негативных комментариев хотелось больше вообще не писать про эту историю. Возможно, потому что часть комментариев справедлива, и я сама до конца не могу ответить на вопрос о целесообразности строительства храма на этом месте. Теми мыслями, которые мне пришли (может, и неправильными, но совершенно искренними), я недавно поделилась в соцсетях.

— А какие аргументы выдвигали противники строительства храма в Кучерах?

— Мне встречались такие возражения.

Одни говорили: зачем строить новый храм? Восстанавливайте старые — ведь так много разрушенных храмов! Согласна. И наш приход занимается восстановлением храма в селе Погорелка Угличского района. Постепенно мы расчищаем и другие храмы в Борисоглебском районе. Мои дети тоже принимали активное посильное участие в таких работах. Но так уж сложилось, что храм в Погорелке мы расчистили, законсервировали от дальнейшего разрушения и периодически служим там литургию нашим же приходом, хотя бы раз в год. А фактически храм этот сейчас не востребован: в его окрестностях никто не живёт. Летом дачников немного, зимой к нему не подъехать. И если храм полностью восстановить, то ведь надо его и как-то поддерживать в зимний период, отапливать, охранять… Всё это стоит немалых денег, но есть ли смысл в факте восстановления храма? Или всё-таки смысл в богослужениях, таинствах, которые там совершаются, в спасении душ людей, которые приходят в этот храм? Всё-таки храм — это в первую очередь не архитектурное сооружение…

Другие говорят: лучше бы построили пострадавшим новый дом. Тоже хорошая мысль, нам предлагали такой вариант. Но зачем нам новый дом? Нас вполне устраивает тот, в котором мы живём. Новый дом нам радости не принесёт: мы ведь остались вдвоем с супругом и котом, много ли нам теперь надо? Не вижу смысла тратить на это деньги.

Кто-то спрашивает: на какое финансирование мы рассчитываем? Отвечаю: вообще ни на какое — только на помощь Божию, совершаемую вашими руками и добрыми сердцами. В этом сезоне мы залили фундамент, а сейчас строительство остановилось, т.к. закончились деньги. Ощущение такое, что Господь позволил нам получить ровно столько, сколько мы смогли освоить своими силами. Ведение зимнего строительства намного дороже, чем в другое время года, значит, оно нам и не нужно: даст Бог, когда потребуется, будут и деньги.

Были и те, которые писали, что это «очередной бизнес-проект РПЦ». Вот тут совсем не так. Мы получили благословение Епархии на строительство, и на этом всё… Если вы посмотрите карты, деревня Кучеры (а она одна в стране с таким названием) находится вдалеке от любого трафика. Общественного транспорта тут практически нет, так что вряд ли можно рассчитывать на какие-то «заработки» после постройки нашего храма.

Таня Скорихина— Наверняка, кто-то интересовался, почему именно на этом месте решено строить храм.

— Да. Более того, этот вопрос долго мучил меня саму. Действительно, у нашего прихода есть небольшой деревянный храм Ильи Пророка в соседнем селе Ивановском. И нам его почти хватает, хотя изначально он строился на 15 человек, а теперь нас больше 200, и он стал не самой удобной формы, т.к. его дважды достраивали и удлиняли. В Ивановском храм деревянный, его трудно сохранять и обслуживать. Он построен в 1990-е годы на месте разрушенного большевиками большого каменного храма, в котором было три придела: в честь Рождества Христова, Ильи Пророка и Димитрия Солунского.

Но это, конечно, нельзя назвать прагматичными аргументами: видимо, объективно это вообще не объяснить, хотя раньше наша страна была усеяна храмами, которые строили и в благодарность Богу при каких-то обстоятельствах, и чтобы почтить какого-то конкретного святого или праздник, и в память об особых событиях.

Для всех, пытающихся найти прагматичное обоснование строительству этого храма, скажу, что я его не нашла. Может, кто-то другой его увидит.

 — Тогда зачем? Как бы вы постарались ответить на этот вопрос?

— Храм строится потому, что на этом месте произошло… чудо, трагическое чудо: в Рождественскую полночь 2020 года Господь призвал души троих детей — хороших, чистых, умных, добрых, детей православных. Они все подготовились в этот день к Причастию и должны были причаститься на утренней литургии. Мы, родители, и до, и, слава Богу, после этого события были и остались глубоко верующими православными христианами, давно воцерковленными. Все события, которые произошли, сам пожар, всё произошло неумолимо, властной рукой, произошло так, что не было никакой возможности детей спасти.

Алексей и Мария Скорихины. Лития на могиле Иоанна, Анастасии и Татьяны 8 января 2022 годаКонечно, прокручивать в голове варианты спасения мы, видимо, будем всегда. Есть ли в этом наша, родителей, вина? Безусловно, есть, но факт свершился. Можно найти в этом событии смысл житейский? Нет, абсолютно никакого! Что хотел нам этим показать Господь, пусть каждый додумает сам. И поэтому я прошу оказать помощь в строительстве нашего храма только от чистого сердца. Если кого-то что-то смущает, можно найти и другие пути проявления милосердия.

Основное наше служение здесь — воспитание детей. Большинство из нас трудится в Ивановской школе, многие из нас (и мы, в том числе) ради этого уехали из больших городов. Все, кто здесь живёт и участвует в строительстве храма, — люди весьма небогатые, поэтому мы будем благодарны любым пожертвованиям. При этом мне как матери вообще довольно сложно дерзать просить у кого-то денег на строительство: казалось бы, сами берите и зарабатывайте… И мы так и делаем. Но храмы в одиночку не строят: это, наверное, приводит к серьёзным проблемам с гордыней. Это же не дом, не дворец и не памятник. Им, даст Бог, будут пользоваться и многие поколения после нас.