ПРОТОИЕРЕЙ ПЕТР ПЕРЕКРЕСТОВ: «ДУХОВНАЯ БОЛЕЗНЬ ЧЕЛОВЕКА XXI ВЕКА – ОДИНОЧЕСТВО»

Протоиерей Петр Александрович Перекрестов – известный в русском зарубежье священник. С 1980 года он служит в кафедральном соборе в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско (Западно-Американская епархия Русской Православной Церкви за границей). Более 30 лет батюшка является секретарем Епархиального совета и Духовного суда Западно-Американской епархии, а еще под его руководством находится небольшое издательство «Русский пастырь».

О русской эмиграции и бесценном опыте общения с лучшими ее представителями, об отсутствии выбора при избрании священнического пути и о русскости как критерии церковной жизни, о росте религиозных настроений в США и доброжелательного отношения местных к православным, о разнице между русским и россиянином, об уроках пандемии и одиночестве как проблеме столетия, а также о том, почему проблемы «малой Церкви» гораздо важнее геополитики, – читайте в нашей беседе «географического цикла» с отцом Петром.

«Я не выбирал, быть мне священником или нет»

– Отче, расскажите, как вы пришли к вере?

– Я был крещен в детстве и с раннего возраста начал прислуживать в алтаре Свято-Николаевского собора в Монреале. Однако каждый человек, в том числе и тот, кто крещен в детстве, должен в какой-то момент сделать сознательный выбор, сознательно «идентифицировать» себя христианином – не по рождению, не по крещению, не по культуре («я русский», «я грек», «я серб») и не по традиции, а самостоятельно и добровольно. Я бы сказал, что это у меня произошло после моего первого визита в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, в 1972 году.

Каждый человек, в том числе и тот, кто крещен в детстве, должен в какой-то момент сделать сознательный выбор

– И что же произошло?

– Во время этой поездки я впервые соприкоснулся с монастырской жизнью – с литургической, аскетической и общежительной, причем подлинно радостной и свободной в хорошем смысле этого слова. После этой поездки я уже начал участвовать в приходской и церковной жизни весьма осознанно и, насколько это было тогда возможно, полно; старался жить соответственно христианскому званию.

– И после этого решили стать священником?

– Я не выбирал, становиться мне священником или нет. После моего посещения Свято-Троицкого монастыря я летом провел несколько месяцев в обители и решил, что мне бы очень хотелось связать мою жизнь с этим местом. Следовательно, после одного года обучения в университете в Монреале я поступил в духовную семинарию при Троицком монастыре. После четырех лет обучения в семинарии и жизни в монастыре (семинаристы тогда несли и монашеские послушания: в типографии, в коровнике, на кухне, на кладбище, в библиотеке, на строительстве – в монастыре тогда практически все делали своими силами) все стало сходиться на одном – на служении Церкви. Мне помнится визит Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви, митрополита Филарета (Вознесенского), в монастырь. Он провел беседу с семинаристами и, в частности, сказал следующее:

«Когда на корабле пожар, не только те, кто работает пожарником, а все – дети, старики, молодые – принимают участие в погашении огня. В настоящее время в нашей Зарубежной Церкви “пожар” – нехватка духовенства, и все, в особенности те, кто учится в семинарии, должны этот “пожар” тушить и откликнуться на зов Святой Церкви».

Эти слова запали мне очень глубоко в душу, и я понял, что у меня уже нет пути назад: годен я для священства или не годен – на зов Церкви надо откликнуться.

Потомок офицера-белогвардейца

– Вы ведь потомок офицера-белогвардейца? Расскажите немного о своей семье. Прикоснемся к памяти дореволюционной России…

– Предки моего отца, Александра Ивановича, были либо юристами, либо военными. Два предка моего отца были первыми полковниками Ахтырского полка, участвовали в Полтавской битве против шведов. Мой прапрадед имел имение в Ахтырке, помогал и в организации ежегодного крестного хода с Ахтырской иконой Божией Матери. А мой дед, Иван Андреевич, родился в Сумах, закончил, как и святитель Иоанн (Максимович), юридический факультет в Харькове, затем работал юристом в Сумах, а во время революции стал офицером Белой армии. Он покинул Россию в 1920 году и обосновался в Югославии. В Югославии дед вступил во второй брак, его вторая жена родом была из Словении и говорила дома по-немецки. Поэтому у моего папы первый язык был немецким, а русский он изучил уже в кадетском корпусе в Белой Церкви, куда он поступил в 1934 году в шестилетнем возрасте. А дед погиб в 1945 году, он не воевал, был парализованным, его убили красные за то, что он был белым офицером.

Моя мама, Лидия Петровна, урожденная Болдырева, родилась в Советском Союзе, в станице Мариинской Ростовской области. Ее отец, Петр, был призван в Красную армию и пропал без вести. Во время Второй мировой войны мама оказалась на оккупированной немцами территории. Ее, 13-летнюю, вместе с матерью и тетей немцы посадили на поезд и отправили в Австрию на принудительные работы.

Впоследствии и мама, и папа оказались в Монреале, где и познакомились и вступили в брак.

«Когда я рос, жизнь белой русской эмиграции кипела…»

– Это история, в которой место и радостным, и печальным событиям… Расскажите о самых ярких представителях русской эмиграции, с которыми вам с детства и до нынешнего времени посчастливилось повстречаться на жизненном пути.

– Когда я рос, жизнь белой русской эмиграции кипела. В каждом приходе были яркие представители русской эмиграции: священнослужители, общественные деятели, профессора, дворяне, интеллигенция, музыканты, офицеры, представители казачества…

– Вот это да!

В 1950–1960-е годы именно храм был центром русской жизни, местом встречи как с Богом, так и со своими русскими православными братьями

– …и совершенно простые люди, прошедшие советские и беженские лагеря, испытавшие потери и нищету. В 1950-х и 1960-х годах именно храм, а не какие-то литературные клубы, спортивные кружки и тому подобное (каждый из которых, несомненно, имел свое место), был центром русской жизни, местом встречи как с Богом, так и со своими русскими православными братьями и сестрами. В каждом приходе после воскресной литургии были обеды и чашки чая, люди очень долго не расходились, желая оставаться при храме, на островке России за ее пределами, как можно дольше. При кафедральном соборе в Монреале действовала библиотека, где проходили вечера с лекциями, литературными чтениями, богословскими курсами и самодельными «семейными вечерами», на которых прихожане храма и гости выступали. Мне, в частности, помнится замечательный Монреальский русский мужской хор под управлением бывшего солиста Жаровского хора Донских казаков – Сергея Болдырева.

Я поступил в семинарию в 18-летнем возрасте, так что не мог еще по-настоящему оценить многих ярких представителей русской эмиграции в Монреале. А в семинарии уже произошли встречи с удивительными священнослужителями.

– Поподробнее.

– В первую очередь могу назвать ректора семинарии, архиепископа Лавра (будущего Первоиерарха РПЦЗ), преподавателя догматики протопресвитера Михаила Помазанского, моего духовника – иконописца архимандрита Киприана (Пыжова), преподавателя литургики архимандрита Сергия (Ромберга) и многих других из числа братии обители. Деканом тогда был Евгений Евлампиевич Алферьев, автор книги «Письма Царской семьи из заточения». Помню, что, когда я был на 4-м курсе, он мне поручил вместе с ним поехать в Ричмонд (штат Мэн), чтобы привести княжну Веру Константиновну, дочку великого князя Константина Константиновича, троюродную сестру императора Николая II, на выпускной акт Свято-Троицкой семинарии.

– С какими людьми вам посчастливилось встречаться, однако…

– Мне выпала честь провести с ней вечер в Ричмонде, а затем около 7–8 часов в автомобиле по дороге в Джорданвилль и ужин в ресторане близ монастыря. Она являлась живым воплощением лучших традиций Дома Романовых и происходила из самой благочестивой ветви Романовых. Меня в ней удивило сочетание благородства и простоты и то, что она так живо интересовалась жизнью молодого семинариста.

 АндрейВо время учебы в семинарии мы с группой семинаристов дважды ездили в монастырь Ново-Дивеево под Нью-Йорком к проживающему там почитаемому старцу русского зарубежья, архиепископу Андрею (в миру – протоиерей Андрей Рымаренко), у которого в 1928 году на руках скончался преподобный Нектарий Оптинский. В 40-х годах прошлого столетия духовником отца Андрея был схиархиепископ Антоний (Абашидзе), считавшийся прозорливым старцем. Владыка Андрей спас и вывез в Ново-Дивеево Владимирский образ Божией Матери из Оптиной пустыни – дар последних старцев Киеву; образ-портрет преподобного Серафима, писанный при его жизни; крест из Ипатьевского дома в Екатеринбурге, где была убита Царская семья, и два образа Спасителя, принадлежавшие Николаю II и находившиеся с Царской семьей в Тобольске и Екатеринбурге. Владыка Андрей проводил с нами краткую духовную беседу, да еще отвечал на вопросы семинаристов, большей частью касающихся их личных судеб. Я никаких вопросов не задавал, но внимательно слушал, что владыка Андрей говорил. Встречи проходили у него в намоленной келье.

Еще мне помнится, что я несколько раз бывал в Знаменском соборе в Нью-Йорке, когда Синодальным хором управлял регент-композитор Борис Михайлович Ледковский. Я мало тогда разбирался в тонкостях церковного пения, но отметил его благородную, спокойную и стройную манеру управления и исключительно культурный и строгий репертуар хора. В 1979 году я посетил Мюнхен и несколько раз был на дому у историка русского богослужебного пения и церковного композитора Ивана Алексеевича Гарднера. Его рассказы о пении в Успенском соборе Московского Кремля и о богослужебной практике русских архиереев-литургистов, о блаженном митрополите Антонии (Храповицком) и архиепископе Челябинском Гаврииле (Чепуре) мне запомнились на всю жизнь.

– Еще что-то вспомните?

– Да, еще во время моей учебы в магистратуре в Русской школе Норвичского университета (штат Вермонт) я познакомился с удивительными русскими людьми и преподавателями: Екатериной Александрой Волконской, Александром Петровичем Оболенским, Николаем Всеволодовичем Первушиным и другими.

И в Калифорнии оказались интереснейшие люди как среди духовенства, так и среди мирян. Отмечу архиепископа Антония (Медведева), с которым я служил 20 лет, духовного сына старца Нектария Оптинского – епископа Нектария (Концевича), сподвижника святителя Иоанна (Максимовича) архимандрита Митрофана (Мануйлова)…

Остаться русским в чужой стране

– Вы росли в Америке, где живете и сегодня. При этом вашей основной средой была русская эмиграция, в ту пору относительно монолитная, более закрытая в хорошем смысле слова. Сегодня в беседах духовенство старой школы часто жалуется, что ассимиляция русских происходит заметно быстрее, чем раньше. С чем это связано? Сталкивалась ли эмиграция с этой проблемой раньше, в годы вашего детства, юности и молодости?

– Затруднительно сказать, действительно ли так. Хотя в ту пору эмиграция была сильной и относительно монолитной, к сожалению, процесс ассимиляции имел место и порой происходил достаточно быстро. Нередко дети и потомки весьма видных и активных общественных деятелей забывали русский язык и не следовали по стопам своих отцов, не становились продолжателями их дела. Не исключено, что эти деятели много времени уделяли своей общественной работе и не смогли уделить должного внимания своим детям. Да еще в ту пору не было возможности иметь живую связь с Россией, как теперь: поездки, паломничества, совместные проекты, учеба – в ту пору в каком-то смысле быть и оставаться русским было понятием достаточно отвлеченным. Я бы сказал, что самым большим «гарантом» русскости за границей было и остается живое участие в церковной жизни. Сейчас русская эмиграция как таковая не очень монолитна, но на самом деле тот, кто в Церкви и кто приходит в Церковь – составляют некий широкий православный монолит, в который входят не только русские, но и немало американцев. Многие эмигранты последних лет регулярно ездят в Россию на лето, и их дети имеют живую связь с родиной и русским языком.

– Скажите откровенно: вам нравится жить в США? Никогда не было желания взять и попроситься служить в Россию?

– Мне просто нравится жить! Когда-то я делал сравнения и думал, где лучше жить. Было время, когда появилось желание переехать в Россию. Но притом я тогда реально не задавал себе ряд важнейших вопросов: какова воля Божия для меня и для моей семьи? Поставил ли меня Бог на служение в собор в Сан-Франциско и у святителя Иоанна (Максимовича) и, если да, должен ли я это место самовольно оставлять? Готов ли я на «развод» с моей приходской семьей, да еще исключительно по собственному почину? Когда происходит хиротония архиерея, архиерей обручается со своей епархией, его епархия – его невеста и его назначение на кафедру в принципе пожизненное, как и христианский брак!

– Серьезное отношение к делу.

– И когда рукополагается священник, он не просто рукополагается «для общих церковных нужд». В ставленнической грамоте, выдаваемой священнику после его рукоположения, так говорится о ставленнике: «Посвятили мы его во иерея для храма N». Другими словами, священник тоже обручается со своим приходом, и, в принципе, это обручение священника с приходом – пожизненное. Благо, что в нашей епархии почти все старшие священники либо служат на своих первых приходах, либо служат на своем последнем приходе очень долго, не менее 35–40 лет! После определенного возраста я очень четко понял, каково благословение Божие: служить пожизненно на первом приходе, куда Господь тебя поставил! Но одновременно во всех местах, куда я езжу довольно регулярно – Канаду (мама и дочь с семьей там живут), Джорданвилль, Россию и на Святую Землю, – мне нравится, и я чувствую себя дома везде, где православный храм. Мне близки слова преподобного Варсонофия Оптинского: «Со Христом и каторга рай». Вместе с тем, я бы сказал, что русская среда мне наиболее близкая, наиболее родная. Во время моих посещений России я действительно получаю большую радость. И духовный заряд. И утешение. И не хочется ее покидать.

США глазами русского человека

– Расскажите о жизни в стране. Дайте расширенную картину того, как выглядит США глазами русского человека.

– Америка, несомненно, великая, красивая, разнообразная и удивительная страна – ведь она Богом сотворена. Но при этом надо учесть, конечно, что существуют разные Америки: Америка крупных городов, Америка национальных парков и заповедников, Америка радикалов, Америка патриархальная, Америка фермеров, Америка «голливудская», Америка бездомных, Америка христианская… Америка во многом, как ни удивительно, похожа на Россию, и не только своими просторами и объемами. Средний американец во многом похож на среднего русского: открытость, хлебосольство, взаимовыручка, отсутствие скупости, общительность, широкий охват, ну и не прочь выпить – либо чай-кофе, либо покрепче. Это сходство русских и американцев мне нравится. Нам все же не следует забывать, что исторически, до трагических событий 1917–1918 годов, Россия и Америка имели весьма дружественные, теплые и доброжелательные отношения. Во второй трети XIX века, особенно на почве торговли и технического развития, произошло самое серьезное сближение между двумя странами в истории их отношений. А враждебность, агрессия и противостояние появились, когда Россия перестала быть Россией, а стала Советским Союзом.

– То есть какого-то дискомфорта как православный христианин вы не чувствуете?

– В Сан-Франциско я всегда хожу по городу в подряснике и летаю на самолете тоже исключительно в подряснике. Благодаря моему внешнему виду у меня бывают интереснейшие встречи, и я могу в какой-то мере судить о людях по тому, как они относятся к русскому православному священнику в священническом одеянии. В октябре я застрял на ночь в аэропорту в Денвере и был приятно удивлен отношением ко мне как к священнику, это о многом говорит: одни люди со мной просто здоровались и улыбались; несколько человек (не православных) тоже застряли там и попросили меня за них помолиться и их благословить; один человек с татуировками и пирсингами назвал меня «батюшкой» (father) и уступил место; некоторые девушки в спортивных костюмах мне помахали, причем первые.

Недавно после ранней литургии я зашел в новую кофейню. Бариста, у которого были немного длинные волосы и борода, в маске, меня громко приветствовал по-английски: «Доброе утро, батюшка! Вы из какой церкви?» Я ему ответил, что я из русского собора на Гери. «А мы, католики, ищем себе убежище». «Ну, приходите к нам на службу, посмотрите, у нас в епархии во время пандемии оказалось много ищущих и вопрошающих на приходах, и я должен сказать, что это, как правило, – молодые люди лет 30-ти». Бариста: «Это как раз мы, потерянное поколение, в поисках жизненного смысла и чего-то духовного». Вот такой разговор в американской кофейне! Словом, происходят интересные процессы, есть поиски, Православие – больше не секрет. И это дает надежду!

– Так больше плюсов или минусов?

– Составить таблицу с плюсами и минусами не могу. В Америке точно надо сильно работать. Сохранить свою веру и русскость здесь вполне возможно. И спасаться можно. Я не считаю, что в Греции, Украине, Румынии или России легче воспитывать детей и легче спасаться, нежели в Америке. Везде трудно, везде искушения, везде свои проблемы, везде вызовы, но и везде Господь, везде Его благодать и радость!

Любопытно: весной нынешнего года Левада-центр и Pew Research Center провели опрос в 14-ти странах на предмет «Религиозность в период пандемии». Около 70% граждан России при ответе на вопрос о вероисповедании отнесли себя к православным христианам. На главный вопрос: «Какую роль в вашей жизни играет религия?» – 15% опрошенных ответили, что религия играет очень важную роль. В этом плане русские близки к жителям Великобритании и Австралии и находятся примерно в середине списка. На последнем месте в списке – Япония и скандинавские страны. А США, к удивлению, на первом месте в списке: 49% опрошенных отвели религии очень важное место в своей жизни. Это говорит о том, что религия в США, несмотря на немалые перемены в обществе, еще сильна и занимает важную роль.

Немало русских уехало из России по экономическим причинам, и именно здесь, в Америке, они стали патриотами России и воцерковились. Есть такие, кто приезжает сюда из России и ругает свою родину, – я этого не понимаю. Это же родина, там и близкие, там могилы родных, там друзья, там они получили образование, там им была привита культура. Но и наоборот, люди из России, приехавшие сюда, получившие здесь работу и много возможностей, в том числе и образование, потом возвращаются в Россию и ругают Америку, живя на заработанные в Америке деньги и сохраняя свой американский иммиграционный статус – «на всякий случай». Среди таких есть и те, кто именно здесь открыл себя Православие и начал ходить в храм. Такая неблагодарность – нехорошо и неприемлемо. Надо за все благодарить Бога и понимать Промысл Божий в нашей жизни.

Впрочем, я недавно прочитал интересные слова замечательного русского композитора Георгия Васильевича Свиридова о себе:

«Я русский человек! И дело с концом. Что еще можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. И прекрасно он может жить в России. Пусть и живет. Но русский человек – это русский человек. Во мне течет русская кровь…»

– Совершенно верно. Гражданство и нация – далеко не всегда тождественны.

Православие в Америке

– Расскажите, сколько сегодня приходов в вашей епархии? И как много здесь православных, каких юрисдикций?

– В обширной Западно-Американской епархии немного более 40 приходов в 8-ми разных штатах (в том числе и на Гаваях) и в Мексике. Самый большой монастырь у нас женский, в пустыне Аризоны, обитель преподобного Паисия Величковского, там около 25-ти монахинь, все американского происхождения, служба проходит на английском языке. Во время пандемии у нас открылось два новых прихода в штате Аризона – в пригороде Феникса, и в городе Тусоне. Калифорния стала очень дорогой для жизни, особенно жилье, поэтому люди отчасти переезжают в Техас, Аризону и Юту. Правда, там уже цены на недвижимость возросли в несколько раз. На Западе США представлены все православные юрисдикции: греческая, антиохийская, сербская, болгарская, американская (Православная Церковь в Америке), русская. У нас здесь очень хорошие и доброжелательные взаимоотношения со всеми. Наше единство было достигнуто немалой ценой, в 2007 году, и мы должны хранить его как зеницу ока.

– Теперь к приходу. Сначала – об истории его основания.

– Наш приход в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» был создан в 1927 году группой прихожан из первого православного прихода в Америке, Свято-Троицкого. Первый храм сего прихода был воздвигнут в честь святого благоверного князя Александра Невского, второй (оба храма сгорели) – в честь святителя Василия Великого (именно в нем служил будущий Всероссийский патриарх, святитель Тихон, который провел в Сан-Франциско около пяти лет и, между прочим, имел и американское гражданство), а Троицкий собор – третий храм сего прихода. Эта группа прихожан была верна Соборной Церкви – так тогда часто именовалась Русская Зарубежная Церковь, поскольку практически все архиереи, находящиеся за пределами Советского Союза, входили в ее состав. Когда в 1927 году правящий архиерей Американской епархии, митрополит Платон (Рождественский), решил выйти из подчинения Соборной Церкви, эта группа прихожан и основала общину Русской Зарубежной Церкви. Первоначально община молилась в съемных помещениях, а в 1940-х годах приобрела англиканский собор, памятник архитектуры Сан-Франциско – храм построен из калифорнийского красного дерева.

В 1950-х годах в Сан-Франциско был большой приток русских из Китая, и они загорелись идеей постройки нового собора в русском стиле. К строительству приступили в начале 1960 года, а завершили в 1966-м. В том же году 14 марта, в день Торжества Православия, святителем Иоанном (Максимовичем) была совершена первая литургия в новом соборе. И с тех пор у нас литургия и вечернее богослужение совершаются ежедневно, уже более 55-ти лет.

– На сегодняшний день община большая? Состоит из русских, или же есть представили других национальностей, в том числе местные?

В числе прихожан есть греки, сербы, румыны и немалое число коренных американцев

– В пределах самого Сан-Франциско 14 православных храмов (при населении 875 000 человек). В свое время наш приход был самым большим в русском зарубежье, но с годами он значительно уменьшился, главным образом за счет ухода в другую жизнь старых прихожан, ассимиляции немалой части их потомков и дороговизны недвижимости в Сан-Франциско. В 1990-х годах в Сан-Франциско прибыло немало русских иммигрантов, которые пополнили ряды наших прихожан. В настоящее время наш приход небольшой, в него входят как потомки старых иммигрантов, так и представители последних иммиграций из России, Украины, Беларуси и Молдовы. В числе прихожан есть греки, сербы, румыны и немалое число коренных американцев. Например, регент хора на «славянской» ранней воскресной литургии – американец.

– Есть ли какая-то закономерность в мотивации тех или иных прихожан-соотечественников, перебравшихся в страну из России и других территорий «русского мира»?

– Сложно сказать, у всех достаточно разные причины: то в «лихие» 1990-е люди решили искать убежище, то больной ребенок, которого лучше в Америке лечить, то это ученые, оказавшиеся невостребованными у себя на родине, то это люди, которые более не желали ничего советского в своей жизни (для них неприемлемы ни необольшевизм, ни неоязычество, ни возрождения культа Сталина), то приехали по экономическим причинам, то для реализации себя и своих бизнес-проектов, то это люди, которые для своих детей желают стабильности и более предсказуемого будущего, то приехали в США учиться и здесь остались, то в Америке нашли себе мужа или жену… У каждой семьи и каждого человека своя история.

Прихожане нашего собора из России ее любят, и у них здесь на самом деле даже больше реальных возможностей помогать людям и Родине, нежели если бы они жили там. Еще прибавлю: последний поток иммигрантов в Калифорнию – это по большей части люди, работающие в области информационных технологий. Они здесь по контракту и готовы переехать в любую страну в зависимости от работы и зарплаты. Они, как правило, живут в материальном достатке и комфорте, поэтому многим из этой категории храм реально нужен в редких случаях: покрестить ребенка (обычно без малейшего намерения приводить его на богослужения) или помолиться об умершем родственнике.

Людям из России, прожившим здесь более пяти лет, подчас уже сложно жить постоянно в России, хотя они на уровне эмоциональном этого хотят. Но им трудно и на Западе оставаться. Со временем появляется тоска по родине, да и весьма непросто, когда их родные в России стареют и болеют. Таким образом, они находятся между двумя странами и двумя культурами и порой мечутся, не могут себе места найти.

– Вспомните самый яркий случай обращения кого-то из местных в Православие. Или просто интересный случай.

Морган, услышав пение нашего хора, начал помогать на клиросе, слушать проповеди, самостоятельно изучать русский язык

– Ну, вспомню последний случай: год тому назад я крестил молодого человека, Моргана, джаз-музыканта и серфера. Он из французско-американской семьи, которая в никакой храм не ходит. Моргана привел в наш собор друг, чтобы послушать пение хора, и Моргану пение очень понравилось. Он начал петь в хоре, слушать проповеди, самостоятельно изучать русский язык. Затем моя супруга начала с ним заниматься как церковнославянским языком, так и церковным уставом. Во время пандемии, когда наш собор был закрыт для прихожан, Морган и матушка совершали у нас дома всенощную и изобразительные, все пели и вычитывали. Таким образом Морган изучил гласы и даже научился задавать тон. Вот так Господь удивительным образом приводит людей в Свою Церковь. Теперь Морган еще и читает, и прислуживает у нас в храме. Даст Бог, он в будущем хотел бы служить в Церкви. Да, еще Морган очень любит людей, и своей симпатичностью и доброжелательностью открывает людям Православие.

Приходская жизнь

– Поделитесь особенностями приходской жизни. На каком языке совершаете богослужение? Есть какие-то особенности в совершении служб? Возможно, сложились местные традиции и есть особо почитаемые праздники?

– Богослужения у нас в соборе совершаются преимущественно на церковнославянском языке, с вставками английского (1–2 ектеньи, апостольское и евангельское чтения на литургии, читаемые на всенощной стихиры и канон теперь читается поочередно по-церковнославянски и по-английски, да и проповедь может быть на двух языках). Раз в месяц ранняя литургия служиться полностью на английском. Мы посильно стараемся хранить богослужебные традиции Русской Зарубежной Церкви, в основе которой – богослужебный чин дореволюционной России. Мы особенно бережно относимся к литургическим особенностям, которые внесли и хранили приснопамятный архиепископ Иоанн (Максимович) и его преемник – архиепископ Антоний (Медведев). Праздник, который у нас особо отмечается, – это день памяти святителя Иоанна. Его память (2 июля) переносится на ближайшую субботу, что дает возможность как духовенству, так и почитателям святителя Иоанна принять участие во всенародном праздновании памяти сего великого святого.

– Насколько вовлечены в жизнь общины сами прихожане? Забота о благоустроении прихода и финансовые вопросы лежат полностью на плечах священника, или глубоко сознательные прихожане активно эту нагрузку разделяют? Можно ли назвать «живым» приходской совет и приходское собрание?

– Наш приход руководствуется «Нормальным приходским уставом» Русской Зарубежной Церкви. «Официальными» прихожанами считаются люди, которые не только посещают службы и у нас исповедуются и причащаются, но юридически состоят его членами, которые в какой-то момент «записались» в приход – подали заявление о членстве, которое было одобрено церковно-приходским советом. Такова норма всех православных общин в США. В частности, члены прихода делают ежемесячные денежные взносы на нужды храма, а также имеют право голоса на обще-приходских собраниях. Эти собрания, по уставу, должны иметь место не менее одного раза в год. Все важные вопросы и финансовые решения принимаются исключительно на них. На годовом обще-приходском собрании избираются как староста прихода, так и члены приходского совета. По уставу все должности в приходе – староста, казначей, старшая сестра, ревизионная комиссия – на добровольных началах (то есть без зарплаты). Приходской совет обычно собирается раз в месяц под председательством настоятеля храма, в нашем случае – архиепископа Кирилла, для обсуждения текущих дел.

– А что касается образовательных, благотворительных, социальных проектов – получается что-то делать?

– По-разному. В 1990-е годы в приходе кипела работа по оказанию помощи России: еженедельно отправлялись посылки с духовными книгами в российские монастыри, духовные семинарии, приходы и вообще всем просящим; собирались контейнеры с одеждой и медикаментами для отправки в Россию; делались денежные сборы на разные проекты, например, наш приход профинансировал целую типографию в России для издания духовной литературы. А последние годы у нас делались сборы на Святую Землю, на финансирование миссионерского теплохода «Андрей Первозванный» в Новосибирске, на школу девочек в Вифании, устраивался благотворительный вечер в пользу московской службы помощи «Милосердие»; при соборе регулярно устраивается благотворительный обед Фонда св. Иоанна; архиерейский хор почти ежегодно устраивает концерт в пользу нужд собора. Подчас инициаторы этих сборов-проектов – миряне-энтузиасты в приходе. При соборе действует сестричество, которое устраивает обеды и заботится о благолепии храма. Согласно уставу сестричеств приходов Русской Зарубежной Церкви, оно обязано заниматься и благотворительной деятельностью: помощь больным, детям, школам, монастырям, нуждающимся.

Под покровом нашего храма действуют две школы: Свято-Кирилло-Мефодиевская русская церковная гимназия (главные занятия проходят по субботам) и Свято-Иоанновский православный лицей – ежедневная англоязычная школа (1–12 классы), которая полностью заменяет государственную американскую школу.

Также раз в году, во время Великого поста, у нас в соборе проводится семинар с миссионерской направленностью: совершается литургия на английском, читаются лекции о Православии и духовной жизни, проводятся круглый стол и экскурсия по храму.

«В первые месяцы пандемии происходили удивительные вещи…»

– Когда мы готовились к интервью, вы сказали, что у вас много мыслей насчет всей этой истории с коронавирусом. Поделитесь.

– На эту тему надо дать отдельное интервью, тема очень обширная. Поэтому ограничусь некоторыми моментами: наш собор был закрыт для прихожан в течение 12-ти месяцев, за исключением пяти воскресных литургий. Все службы совершались, но без людей. Следует отметить, что были закрыты и дискотеки, и гей-бары, и йога-капища, и библиотеки, и рестораны, и синагоги, и спортзалы – в этом плане храмы Сан-Франциско не были исключением. Закрытие собора было настоящим испытанием как для духовенства, так и для прихожан. Собор закрылся на второй седмице Великого поста 2020 года. Прямые трансляции служб начались лишь за неделю до Пасхи, поскольку надо было сперва решить ряд технических вопросов.

В эти первые месяцы пандемии происходили удивительные вещи: семьи впервые в жизни начали молиться вместе, совершать богослужения мирским чином в своих домашних церквах. На сайте собора выкладывались указания, как это делать, и тексты из всенощной и обедницы. А когда начались трансляции служб, да еще с отличным звуком, для многих прихожан впервые по-настоящему открылись богослужебные тексты – они начали понимать, что читается в храме! В трудное время, когда собор был закрыт, одна из главных задач духовенства была – не лишить прихожан Святых Даров.

Был небольшой сегмент людей, который погрузился в мир ютуба и был поглощен теориями заговоров и тому подобное, но для основной части наших церковных прихожан было понятно, что Господь попустил это испытание и надо смиренно нести эту, по словам протоиерея Владимира Воробьева, епитимью, наложенную на нас Богом за наше равнодушие к богослужению, за наш эгоизм и отсутствие любви к ближнему, за наше пренебрежение к нашим христианским обязанностям и к храму Божиему. Наши прихожане в этих непростых условиях проявили удивительное доверие, послушание и единство.

Когда храм открылся для прихожан, небольшое число людей было возмущено требованием ношения масок. Вместе с тем, все мы носим маски лицемерия, маски покрашенных лиц, маски лести и лжи. Вот Господь, увидев, что мы предпочитаем такие маски сиянию святости и праведности, и попустил нам носить материальные версии масок!

Еще замечу, что во время пандемии было невероятное количество молитвенных просьб к святителю Иоанну, люди со всего мира весьма нуждались в его молитвенном предстательстве. Я решил, что поскольку у меня в условиях карантина треб практически нет, контакт с людьми почти исключительно по телефону, то я буду ежедневно служить молебны святителю Иоанну. За полтора года пандемии я смог отслужить более 350 молебнов. Был огромный поток просьб из России, и я одно время по утрам даже боялся проверять телефон и электронную почту, узнавать, кто умер (главным образом из священнослужителей в России) и кто находится в тяжелом положении. В соборе мы также решили, что каждого умершего за это время священника в России будем поминать у нас в течение 40 дней. У нас на локальном уровне практически никто из прихожан не болел, не было ни одного смертельного исхода из-за коронавируса. Служение у мощей святителя Иоанна наложило на нас огромную ответственность и было надеждой для большого числа любящих его и верящих в его молитвенную силу.

Взаимодействие с представителями других конфессий и государством

– Получается ли у вас (и нужно ли это?) взаимодействовать с представителями инославных конфессий и других религий?

– Изредка взаимодействуем, исключительно в плане благотворительной работы, а также в ежегодном «Марше за жизнь», который проводится в центре города: собираются христиане и участвуют в своего рода «крестном ходе» за жизнь нерожденных детей (это акция против абортов). А на уровне каких-либо диалогов или совместных экуменических молитв у нас взаимодействие исключено. Одновременно у нас весьма добрососедские и благожелательные отношения со всеми.

– Как складываются отношения с государством? Есть ли поддержка или, наоборот, препятствие деятельности общины?

– В Америке можно спокойно построить храм и совершать богослужения без всякого участия государства, только надо соблюдать городские законы и проект здания должен быть одобрен городской архитектурной комиссией (платная услуга). Когда строился собор в Сан-Франциско, мэр города был православный грек, Джордж Кристофер (Христофи́лис), республиканец. Он в 1962 году встретил новоприбывшего архиепископа Иоанна (Максимовича) и преподнес ему ключ от города. Вот такие личные отношения изредка бывают.

Государство США официально признает все «зарегистрированные» церкви, в том числе и Русскую Православную Церковь за границей, в качестве благотворительной и бесприбыльной религиозной организации. Церкви как таковые не облагаются налогом. Также все пожертвования прихожан и разных организаций на церковь можно списывать с налогов.

В России государством признаются только браки, заключенные в ЗАГСе, а в США и Канаде церковное венчание имеет юридическую силу и признается государством. Когда жених и невеста венчаются у нас в храме, они должны представить лицензию от городского управления о том, что у них есть разрешение на брак. Мы совершаем таинство, подписываем сию лицензию и отправляем ее в город, где брак уже официально регистрируется. То есть никакого гражданского брака / записи в ЗАГСе не нужно.

А во время пандемии, вот уже два года подряд (2020–2021), любые малые предприятия и некоммерческие организации, в том числе и религиозные общины, имели возможность получить от государства займы для выплаты заработной платы, коммунальных услуг, улучшения или ремонта здания и других деловых расходов прихода. Наш кафедральный собор два раза подал заявки на получение таковых и не только получил немалые суммы, но эти займы были затем государством прощены, то есть перешли от категории займа в категорию гранта. Отчасти благодаря этим грантам в нашем приходе два года подряд не было дефицита, несмотря на очень непростое время.

«Человек без Бога – потерянный»

– Вы работаете? Считаете ли, что священник должен работать?

– У меня помимо служения в храме работы нет. Однако немало нашего епархиального духовенства имеет и гражданскую работу: преподают в школах, работают в области компьютерных технологий, пишут иконы; один архимандрит у нас – хирургический медбрат, а приписанный к нашему собору американец-диакон – хирург-уролог. По большей части это работающее на светской работе духовенство просто не сможет прожить на зарплату от прихода. Порой приходы очень маленькие, но бывают и такие, которые могли бы нормально обеспечить семью священника, но этого не делают. Часто жены священников работают, и это позволяет священнику заниматься полностью своим священническим делом. Отмечу, однако: когда священник и служит, и работает на светской службе, да еще у него семья – что-то одно страдает: либо приход, либо его профессия, либо его семья.

– С какими серьезными духовными вопросами от прихожан вы как пастырь сталкиваетесь в своем служении?

– У каждого человека свои личные запросы, свои нужды, свои кризисы и свои радости. Если же выделить духовные болезни человека ХХI века, скорее всего (во всяком случае, в западных странах, включая Россию), главная болезнь – одиночество, и проистекающее из одиночества – уныние. Человек, особенно без Бога, стал одинок, несмотря на тысячи лайков-подписчиков, который получает в своем Инстаграмме или любой другой социальной сети. Человек без Бога – потерянный, не знает, кто он, для чего он, куда он направляется и где он находится. И если человек не знает, кто он, – жить невозможно. Мы не можем знать, как мы выглядим без зеркала, без отображения. И человек не может знать, кто он без Бога, по образу Которого создан. Неслучайно, что в наше время небывалый кризис у человека – поиск своей идентичности. А если нет Бога, тогда этот поиск «кто я» подчас осуществляется и реализуется в первую очередь на уровне плотском.

Тема идентичности поглощает и социальную жизнь, и политическую, и даже экономическую. И это проблема касается не только «не имеющих» и ищущих идентичность, но и нас, русских православных христиан, поскольку мы не дали должного примера, не создали настоящие домашние церкви.

Еще одна духовная болезнь – потеря целомудрия и понятия о скромности. Эта болезнь несет за собой немало духовных и физических последствий. С интернетом мир разврата стал каждому легкодоступен. Вопрос, который приходится священнику задавать на исповеди последнее десятилетие, особенно мужчинам (будь мужчина в браке или нет): смотришь ли ты порнографию в интернете? Если православный отец, глава семьи, то есть «священник» своей домашней церкви, увлекается порнографией (это, в частности, является и изменой жене), то чего хорошего и спасительного можно ожидать от такого главы семейства? Может ли такой отец требовать от своих детей чистоты или быть примером христианской цельности и целомудрия? Это действительно духовный кризис с серьезными последствиями для христианства. Меня реально как пастыря больше волнуют такие вопросы, нежели вопросы о глобальных изменениях в политике, экономике и социальном устройстве. Последние – это следствия, а не причины.

Считаю, что вызовы времени как в США, так и конкретно в России – в принципе одни и те же, может лишь в разных градациях и выражениях, но сущность – одна.

– Главный урок за годы священнического служения?

– У меня как-то с приближением 40-летия моего священства возникла мысль, что я за эти 40 лет уже столько видел, слышал и пережил, что меня особо уже ничем не удивишь. Но когда началась пандемия, я был, не скрою, объят и страхом (за близких, прихожан и духовных чад), и некоей растерянностью. Мое поколение не пережило никаких огромных потрясений глобального порядка, наша жизнь протекала после Второй мировой войны, и мы реально не знали общего страдания. И вот Господь попустил пандемию для нашего духовного укрепления, для нас это положение было в каком-то смысле «осадным». В некоторых странах крайняя мера наказания – изолятор, и вот я оказался в некоем изоляторе. И я отчетливо понял, что я многого не знаю, многого о себе не подозревал и что это, может, и есть главный урок моего священства, еще не полностью освоенный. Причем обычно мы можем дать реальную оценку явлениям и событиям только задним числом.

– Если паломник (или путешественник) из России окажется в Западно-Американской епархии, какие места вы обязательно посоветуете ему посетить?

– Порой Калифорнию считают весьма бездуховным и либеральным штатом, но вместе с тем из всех штатов Америки именно в Калифорнии сохранился как явный русский след, так и след христианства – даже город Лос-Анджелес назван в честь Божией Матери (полное название города Лос-Анджелеса следующее: «Поселение Девы Марии, Царицы ангелов, на реке Порсьюнкула»). В Калифорнии есть и град великомученицы Варвары, и град архангела Рафаила, и Русская речка («Славянка»), и город Севастополь. В городе Сан-Франциско жили, приезжали туда и ходили по нему не менее 12-ти канонизированных святых, в том числе священноисповедник патриарх Тихон (Беллавин), святители Николай Сербский (Велимирович), Иннокентий Московский (Вениаминов), Николай Японский (Касаткин), первомученик Иоанн Кочуров, священномученик Александр Хотовицкий и другие. В 1815 году в Сан-Франциско за отказ принять католическую веру был испанцами замучен до смерти 15-летний мученик Петр Алеут.

А конкретно, если составить паломнический маршрут по Западному побережью США, необходимо туда включить кафедральный собор иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» с мощами святителя Иоанна (Максимовича) и келью владыки при доме Тихона Задонского в Сан-Франциско, мощи великого сербского миссионера ХХ века преподобного Севастиана (Дабовича) Джексенского у подножья гор Сьерра-Невады (там же первый сербский приход в США), могилу приснопамятного иеромонаха Серафима (Роуза) в Свято-Германовском монастыре в Платине (Северная Калифорния), обитель преподобного Паисия Величковского в аризонской пустыни, первый православный приход в США –Свято-Троицкий собор (Православная Церковь в Америке) в Сан-Франциско – там хранятся облачение патриарха Тихона, панагия митрополита Филиппа и колокола, пожертвованные храму императором Александром III. И обязательно поклонитесь чудотворной мироточивой иконе Иверской Гавайской в Гонолулу. Да еще во многих храмах есть как чудотворные иконы (например, в Преображенском соборе Лос-Анджелеса хранится чудесно обновившийся древний образ Божией Матери «Троеручицы»), так и вывезенные из России и спасенные святые мощи и реликвии (например, в Петропавловском храме в Санта-Розе – частица мощей святого Иоасафа Белгородского, а в соборе в Сан-Франциско – пояс праведного Иоанна Кронштадтского).

– В завершение задам наш традиционный вопрос. Какие слова из Священного Писания особенно воодушевляют и поддерживают вас в трудные минуты жизни? Возможно, с ними даже связана какая-то история.

– Я очень люблю слова апостола Павла: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Cол. 5: 16–18). Очень хотелось бы по-настоящему жить в соответствии с этим призывом апостола. И одновременно эти слова говорят о том, каков должен быть дух каждого христианина, в том числе и в наши непростые времена пандемии и пост-пандемии.