Духовное окормление у старцев Троице-Сергиевой Лавры
В советские годы Троице-Сергиева Лавра была одним из духовных центров, куда стекалось множество паломников со всей страны за духовной помощью и окормлением. Я помню многих лаврских духовников — схиархимандрита Пантелеимона (Агрикова), архимандрита Серафима (Шинкарева), архимандрита Сергия (Петина), схиархимандрита Михаила (Бадаева), архимандрита Кирилла (Павлова), архимандрита Наума (Байбородина), архимандрита Лаврентия (Постникова), архимандрита Венедикта (Пенькова).
В детстве и юности мне довелось окормляться у архимандрита Серафима (Шинкарева). Старец всех спрашивал: «Деточка, а слушаешься ты родителей? Слушайся родителей и будешь беспечальна и беспопечительна». На примере жизни моих родителей, которые заботились о своих родителях, я убедилась, что заповедь пятая Ветхого Завета: «Почитай отца твоего и мать — да благо тебе будет, и будешь долголетен на земле», — и сейчас действует. Родители мои прожили благополучную жизнь и скончались в восемьдесят три года, хотя отец был из семьи недолгожителей. За послушание родителям Господь давал радость.
Вокруг духовников Троице-Сергиевой Лавры формировалась среда обитания духовных чад, многие из которых стремились поселиться поближе к Загорску. Устраивались на работу в музеи, на почту, в типографию, больницы. Читали Неусыпаемую Псалтирь, составляя двадцатки для чтения. Читали Библию, Евангелие, душеполезные книги репринтного издания: авву Дорофея, Иоанна Лествичника, «Добротолюбие», Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, святителя Иоанна Златоустого. Регулярно приступали к Таинствам Исповеди и Причастия.
Под воскресные и праздничные дни, когда Трапезный храм Лавры не закрывался, ночью читали Последование ко Причастию для паломников и пели акафисты Спасителю и Божией Матери.
В России в этот период не было ни одной действующей женской обители. Первым был открыт в 1989 году Толгский женский монастырь под Ярославлем. Мы ездили в Пюхтицкий женский монастырь в Эстонию, в Киев в Покровский и Флоровский женские монастыри, посещали и Дивеево, где не было открыто ни одной церкви, но жили дивеевские старицы (среди них монахиня Евфросиния (Лахтионова), впоследствии схимонахиня Маргарита), у которых хранились некоторые святыни — вериги преподобного Серафима, чугунок.
Когда мне исполнилось двадцать лет, моя мама привела меня к архимандриту Серафиму и сказала, что хочет сейчас знать, как буду я устроена. Старец сказал: «Она будет монахиней». В это время я была студенткой медицинского института. Мама моя возразила: «Батюшка, да это же скучно», — а старец: «Мне не скучно, и ей не будет скучно!». Мама опять: «Батюшка, это же одиноко», — а старец: «Мне не одиноко, и ей не будет одиноко».
В двадцать три года, то есть через три года, архимандрит Серафим направил меня в Рижскую пустыньку к архимандриту Тавриону (Батозскому) подать поминовение за своих родственников. Я много раз была в Пюхтицком монастыре, а в Рижскую пустыньку приехала в первый раз, и мне так все там понравилось! Лес со всех сторон, небольшой скит — от Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря — с двумя храмами: Преображения Господня и Иоанна Лествичника. На монастырском кладбище остановилась у могилки, где на кресте было изображено распятие Христа, и плакала, что мне никогда не поступить в монастырь, так как я только что окончила институт (шел 1969 год), и нужно было три года отрабатывать. Просила прощения у Господа, вспомнив, что в возрасте шести лет, когда мама ставила нас около солеи в Трапезном храме Лавры, выходящий из алтаря батюшка (это был иеромонах Савва, будущий схиигумен Псково-Печерского монастыря) погладил меня по головке, дал медальончик и сказал: «Будущая монашка». Я была подвижной и сказала: «А я не собираюсь быть монашкой»…
Я подошла к Преображенскому храму и на его ступенях услышала слова проповеди архимандрита Тавриона: «Кто положил на сердце работать Господу, да не отступит от этой мысли. И в оное время Бог совершит это». Я четко расслышала слова и запомнила их на всю жизнь — поняла, что Сам Господь через старца Тавриона дал мне ответ. Стала готовиться к поступлению в монастырь. Правда, первым препятствием к этому стала моя мама, которая сказала, что не для того они с отцом меня растили, чтобы на старости лет некому было подать им кружку воды, и благословила учиться дальше в ординатуре. Я подала документы, пошла к архимандриту Серафиму за благословением, а он четко ответил: «Пустое это дело, деточка! Хватит с тебя учиться». Я поехала забирать документы, а мне их не отдали, сказали, что я стопроцентно пройду по конкурсу. Но через десять дней документы пришли по почте с пометкой: «Вы не прошли по конкурсу, потому что у Вас не московская прописка, а Московской области».
Так я жила в ожидании исполнения воли Божией. Отпуска проводила в Пюхтицком монастыре. Мое намерение учиться дальше Господь исполнил через десять лет, когда на мое имя пришло направление в ординатуру в мой институт, куда я не хотела поступать, потому что меня знали как отличную студентку, но не знали, что я верующая и хожу в храмы Москвы. Я жила не в общежитии, а на квартире у верующих бабушек. Я была уверена, что старец не благословит меня учиться, так как семь лет назад не дал благословения. И каково было мое удивление, когда архимандрит Серафим сказал: «Хорошее это дело, деточка, иди и учись!». Я ему напомнила, что когда я семь лет назад хотела учиться, то не получила благословение. На что он ответил: «Тогда ты сама просилась, а теперь тебя посылают». Я спросила: «Может быть, мне попроситься в Пюхтицкий монастырь, где я еще студенткой проводила каникулы, а потом и отпуска?». На это старец сказал: «Поезжай, но вряд ли тебя возьмут».
Я поехала в Пюхтицкий монастырь, обратилась к игумении Варваре, с которой была знакома. Объяснила ситуацию. Она обещала спросить благословения приехавшего на один день митрополита Алексия (Ридигера). Сказала, чтобы я молилась. Утром после Литургии я подошла к игумении Варваре за результатом. Она ответила: «Вот тебе архиерейское и игуменское благословение: иди учись и помогай верующим». А старец раньше уверенно сказал, что вряд ли меня возьмут. Ничего случайного не бывает.
Когда я училась в институте, то скрывала, что я верующая, и не могла без скорби слушать слова Священного Писания: Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем, прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего… (Мк. 8, 38) Эти слова меня укоряли и сокрушали сердце. И вот на мое сокрушение и скорбь призрел Господь и дал мне такую решимость, что когда я поехала по распределению на работу в город Александров Владимирской области, то надела крест на цепочке и больше его никогда не снимала (ни на медосмотре, нигде). Открыто ходила в храм в Александрове, читала шестопсалмие. Так я пошла в ММСИ продолжать учебу в ординатуре, которая длилась два года. По окончании ординатуры мне предложили остаться на кафедре работать, но старец сказал, что веру потеряю, и я отказалась.
Через полтора года после кончины архимандрита Серафима родители отпустили меня в Рижский Свято-Троице-Сергиев женский монастырь, а архимандрит Наум благословил, и с работы удивительным образом отпустили без отработки. Так в 1981 году я стала насельницей Свято-Троице-Сергиева женского монастыря. Через три года игумения Магдалина по благословению митрополита Леонида Рижского и Латвийского переводит меня благочинной в Рижскую пустыньку. Когда я приехала в Спасо-Преображенскую пустынь, я вспомнила, как пятнадцать лет назад плакала, что мне никогда не поступить в монастырь, а Господь невозможное сделал возможным.
В ноябре 1991 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия меня переводят во вновь открывшийся Свято-Троице-Серафимо-Дивеевский монастырь настоятельницей. Многие из насельниц Рижского монастыря, которые окормлялись у старцев Троице-Сергиевой Лавры и которых я знала еще до монастыря, стали игумениями вновь открывшихся в России святых обителей.
Монашеское житие — «искусство из искусств и наука из наук» — требует, как всякое искусство, ремесло и наука, первоначального обучения у знатоков и мастеров. И врачебной науке душ — любомудрию — есть нам полная возможность научиться от того, кто долговременным и продолжительным опытом стяжал навык к ней. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Как идущий без проводника легко сбивается с пути и заблуждается, так самочинно проходящий монашескую жизнь легко погибает, хотя бы он знал всю мудрость мирскую».
Молитва — царица добродетелей. Рождается она от живого чувства благоговения к Живому Богу. Внимание к помыслам и непрестанная молитва — и есть та мысленная деятельность, из которой слагается «умное делание» — это самое действенное средство для стяжания чистоты сердца и ума.
Благодарение Богу, что есть и в настоящее время старцы, стяжавшие сию добродетель внутренней молитвы и обучающие своих чад, как обучал преподобный Серафим: «Учись умной молитве сердечной, как учат святые отцы в „Добротолюбии”, ибо Иисусова молитва есть светильник стезям нашим и путеводная звезда к небу. Одна внешняя молитва недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву с внутреннею, не монахи, а черные головешки».
Записала Христина Добрынина
31 июля 2014 г.
Поделиться в:
