О, эти мелкие «совпадения»!

Я пришла в монастырь, похоронив близкую знакомую. Не «вследствие», а «после». Я уже собиралась, но тут мать Фотина сошла с ремиссии, ей назначили очередную химию, и я стала бегать в больницу – помогать ухаживать за больной. Матушка Филарета – игумения Пюхтицкого подворья, куда я собиралась, – отнеслась с пониманием и меня не торопила.

Мать Фотина умерла на пике химии на второй день Успения. 31 августа мы ее похоронили, и с похорон я сразу заехала за вещами и отправилась в монастырь. 2 сентября матушка нашла машину, чтобы перевезти мои оставшиеся вещи. Помню, не очень далеко от подворья мы проезжали мимо какого-то храма, и там, невзирая на полдень буднего дня, звонили колокола. И настроение мое было соответствующее – начиналась новая жизнь.

В монастыре одна старшая сестра сказала мне: «Запомни эту дату – день прихода в монастырь. У тебя обязательно будет с ней что-нибудь связано в дальнейшем». Но я лишь скептически хмыкнула: что может быть связано с памятью пророка Самуила? И решила для себя, что пришла в монастырь на Успение – это звучало куда солидней.

Через два года меня послали на пару недель в далекий северный город, чтоб подготовить храм к приезду Патриарха и великому освящению. По приезде оказалось, что работы больше, чем думалось, и шить пришлось от рассвета до заката, а в последние сутки вообще до утра. Поэтому в день освящения я, потеряв счет времени и благоухая корвалолом, присутствовала на литургии довольно отстраненно и не сразу услышала из своего полуобморока важную для меня деталь отпуста: «…и пророка Самуила, егоже память ныне…»

– Как – пророка Самуила? – очнулась я. – А какое сегодня число?

– 2 сентября.

Это было удивительно, но не сильно. Ведь, улетая вместе с патриаршей командой на следующее утро, я еще не могла знать, что через год меня пришлют сюда – в этот Успенский собор, освященный 2 сентября. Пришлют, возможно, навсегда.

***

Из Пюхтиц к нам перекочевала традиция ходить крестным ходом во все воскресные дни до отдания Пасхи. Поначалу порою звенели у священников на морозе уши, но глобальное потепление, видимо, возобладало, потому что теперь такого экстремального мороза весной обычно не бывает. И все страшно рады пройтись в воскресенье крестным ходом.

К тому же постепенно эта традиция обрастает своими традициями, и они тоже красивые. Например, в какой-то год мы подумали, что было бы неплохо утешить мирских женщин особым участием в крестном ходе. Мужчины время от времени носят хоругви, сестры монастыря идут за хоругвями в качестве певчих, а вот мирские женщины обделены. И лет 18 назад в день жен-мироносиц мы вручили нескольким прихожанкам иконы и поставили их за хоругвеносцами.

Сколько было радости! Так и прижилась эта традиция пяти пасхальных воскресных дней: семь мужчин несут фонарь и хоругви, а семь женщин – воскресную икону и иконы святых, чья память празднуется на седмице или как-то еще связана с храмом. А за мирскими идут сестры и радуются их радости.

Собственно, именно из-за этих икон и зашел рассказ о традиции. Потому что иконы подбираются по наитию «како ризничей разсудится», выносятся из ризной и складываются без всякой системы, и женщины, выбранные из храма, подходят тоже без всякой системы. И между тем ситуации, когда определенная икона достается определенному человеку явно неслучайно, я бы сказала, вполне обычны.

За иконой преподобных Антония и Феодосия подойдет прихожанка, которая недавно ездила в Киево-Печерский монастырь, а за преподобным Серафимом – паломница из Дивеева. Над иконой праведного Иоанна Кронштадтского потрясенно задохнется кто-то:

– О, Господи!.. это мой любимый святой!

А над святителем Лукой:

– Лишь на днях ему молебен заказывала!

В сильнейших сомнениях протягиваю икону «Неупиваемой Чаши» и слышу:

– Надо же… только вчера муж запил.

А ведь и в голову не приходило, что у этой бойкой и неунывающей женщины муж пережил тяжелое потрясение и теперь выпивает.

Ну, нет, не все и не всегда попадают как-то особенно чудесно… Но часто! Вот и в это воскресенье увидела боковым зрением хрупкую женскую фигурку, машинально положила на протянутые ладошки парчовую салфетку и потянулась за иконой, отгоняя мысль: «А Георгия Победоносца вообще надо бы военным носить…» Подняла глаза и поняла, что протянутые ладошки принадлежат майору полиции.

***

О, эти мелкие «совпадения»! – какое множество их поддерживает нас по жизни! Одной родственнице в детстве приснилось, что она относит покойной бабушке гостинцы… а когда утром рассказала маме сон – живой и яркий, – мама просто опешила: «Батюшки, совсем забыла – ведь сегодня родительская!» И женщина уже почти полвека вспоминает такое «совпадение» с трепетом.

Но войдя в жизнь Церкви, мы просто плаваем в этом бесконечном ощущении заботливого присутствия Божия… и привыкаем. Как сказал Господь в притче о блудном сыне старшенькому? «Ты всегда со Мною, и всё Мое – твое» (Лк. 15: 31). Но как же быстро привыкаешь к этому ощущению сыновства и говоришь ворчливо: «Да? а козленочек где?!»

И живешь надеждою, что Господь не осердится, а ткнет легонько в лоб и скажет с улыбкой: «Сам ты козленочек… дурашка».