Папа, папочка!.. Размышления о молитве

Но вот ты вырос. И тебе давно уже не пять. Ты многого достиг, набрался жизненного опыта. Ты весел с друзьями, ласков с родителями, умеешь травить анекдоты и, может быть, даже пишешь стихи… Творческий, живой человек, одним словом. Но вот только для того, чтобы поговорить с Тем, Кто так близко стоит и так чутко ждет нашего внимания, нашей мысли, освобожденной для Него минутки, почему-то приходится напустить на себя серьезный вид, облачить душу во фрак или строгое платье в пол, сосредоточить все свои мысли на напечатанном в молитвослове тексте и вдохновенно погрузиться в молитву. Почему-то так часто не складывается у нас общение с Самым Живым из всех, с Самым Родным, с Самым Любящим и Любимым.

Мы долго выискиваем время, огорчаемся, если не находим, откладываем общение на потом. Как будто звоним в приемную августейшей персоны для очень официального разговора. Разграничиваем: вот это – наша жизнь, наши радости, печали, шутки, переживания, песни, болтовня с друзьями, а вот это – вне нашей жизни, какая-то отдельная, сугубая часть. Это для общения с Богом. Как будто бы Он не стоит рядом, когда мы ждем автобус, не любуется нами, когда мы сажаем гортензии в саду, не плачет с нами, когда мы расшибли коленку или провалили собеседование. Мы как будто бы ограждаем себя, подобно чопорным хозяйкам, хранящим в буфете сервиз кузнецовского фарфора для исключительно особых случаев, которые едва ли вообще наступят.

И вроде бы делаем это все из добрых побуждений. Молитва, мол, дело серьезное. Нельзя же так, «с кондачка». Надо созреть, подготовиться, прийти, сосредоточиться. Бог – Он же Личность серьезная, не сосед Вовка, просто так не обратишься. Да и повод нужен, чего Его без повода-то «дергать». Не так ли? А, может, все-таки, не так?

На днях мы разговорились со старой знакомой, у которой, как и у нас с батюшкой, есть совсем маленький ребенок. Она сетовала, что на вычитывание правил у нее совсем не остается времени, усталость и отсутствие режима берут свое, и задавалась вопросом: как продолжать молиться и вести духовную жизнь с малышом на руках? Действительно, как? Вопрос, на наш с отченькой взгляд, важный не только для молодых матерей. Делимся своим простым, житейским опытом, никакой Америки и Австралии не открывая.

Во-первых, непонятно, почему же, имея Самого заботливого, удивительного и любящего Отца, мы так редко обращаемся к Нему с этим нежным, восторженным «Папа, папочка»?

В какой угол души забивается наш внутренний пятилетний ребенок, которому так нужна эта крепкая отцовская рука. Почему мы пренебрегаем всегда открытой возможностью вскарабкаться на колени и шептать это из глубины сердца идущее «Отче…»? Порой кажется, что святые только и ждут того, чтобы мы вспомнили о них, заговорили с ними. Именно этому мы с супругом-батюшкой будем стараться научить наших детей.

С самых первых дней жизни дочери мы берем ее на руки и каждый раз после еды подходим с ней к иконам. Казалось бы, чего проще? Читаем благодарственные молитвы, смотрим с ней вместе на икону Господа, освященную лампадкой. Постепенно детский взгляд становится все более сфокусированным, осознанным, в самых сокровенных уголках ее души поселяется это тепло, радость простого обращения ко Господу с благодарностью. На вычитывание молитвослова может не оставаться времени, но на это – вполне! Дальше – больше! Сколько в домашнем иконостасе икон! И с каким интересом, с каким вниманием ребенок начинает воспринимать эту развернутую беседу. Мы не читаем каждому святому акафиста, не поем тропаря (я и наизусть-то их не знаю). Но мы обращаемся к каждому и постепенно развиваем беседу то с одним, то с другим, и глаза сидящей на руках дочери скользят по ликам святых, впитывают спокойствие, тепло, внимание, любовь, с которыми они смотрят на нас с икон. «Радуйся, святой Митрофан Воронежский, моли Бога о нас!», – шаг к следующей иконе, – «Радуйся, Серафиме Вырицкий, помолись Господу Богу о нас!», – еще шаг. – «Святая равноапостольная Нина, попроси у Господа благословения для нас на весь день!».

И так постепенно все оживает, приходит в движение, наполняется смыслом. Каждый святой чем-то особен. Почему бы не побеседовать с ним на близкую ему тему? Заодно и малышке будет интереснее. И со временем в ее душе этот святой будет не просто изображением на иконе, а полноценной личностью, другом! «Радуйся, святителю отче Луко, помолись, пожалуйста, о сдаче очередного экзамена в нашем меде!» – так меня муж успокаивает перед каждым экзаменом. За одну руку берешь святителя Луку, за вторую – преподобного Агапита Печерского, рядом Косма с Дамианом – и вперед!

Во-вторых, о том, что молитва – это общение, разговор, знает, пожалуй, каждый более-менее воцерковленный человек. Но что же может быть живее и многообразнее, чем общение? Нет ведь у нас некоего строгого регламента, как держать себя с родными, с родителями, братьями, положим, обязательные к произнесению пятьдесят слов с утра и сто перед сном, без которых быть конфликту? Нет и обязательно обговариваемых тем и единственно верных обращений. Звонишь маме – то просто поболтать, то передачу интересную обсудить, то уточнить рецепт, то просто сказать, что любишь ее, маму, очень-очень. Бывает, просыпаешься утром, и так хочется, как в детстве, оббежать всех, ко всем поластиться, всех обнять и расцеловать. А бывает наоборот: выходишь из комнаты, все мирно заняты утренними делами, с кухни тянется аромат свежих блинчиков… Поздороваешься кратенько, сядешь у входа в кухню и вдыхаешь, вдыхаешь этот божественный аромат семейной любви.

Не то же ли самое происходит в общении с Господом и святыми? Так ведь и тянет порой просто улыбнуться и сказать: «Господи, как же хорошо, что Ты есть и что я знаю, что Ты есть». А иной раз хочется раскрыть Псалтырь и читать, читать, упиваться этими витиеватыми и такими точными, сладкими, как астраханский арбуз и итальянский инжир, словами о Том, Кого так любишь. По-разному ведь бывает.

В-третьих, должно быть, это странная практика и злоупотреблять ею не стоит, но иногда так хочется обратиться к Нему просто. Когда тяжело – «Папа, помоги!», когда больно – сесть на пол перед Господской иконой, закрыть голову руками: «Отец, меня так обидели, мне так больно. Тебя тоже обижали, а Ты простил, помоги и мне». Или, когда очень хорошо, ты идешь по улице, сирень цветет, поет какая-то незнакомая птица на ближайшем дереве и пахнет в воздухе вот этим самым маем, который вчера еще не был таким и завтра уже не будет, и ты вдыхаешь его полной грудью и говоришь: «Господи, как же хорошо…».

Мы почему-то так часто пренебрегаем возможностью поделиться своими ежедневными радостями и печалями с Господом, с Пресвятой Богородицей, со святыми. Почему бы просто, взглянув в дорогие сердцу глаза на любимой иконе не сказать: «Господи, я так люблю мужа, которого Ты мне дал». Улыбнуться и добавить: «Благодарю! Слава Тебе». Разве это не молитва? Да еще какая! Не успеваешь вычитывать утреннее и вечернее правила? Знакомо. Но сказать, что не успеваешь эту малость, будет неправдой.

И только так, на наш взгляд, мы сможем научить наших детей главному: тому, что Христос – Живой, живее всех живых, реальнее нас с вами. Тому, что Он – рядом. Достаточно молиться рядом с ребенком и вместе с ребенком простыми словами, идущими от сердца, без экзальтаций, падений на колени, рыданий, крайностей. Достаточно лишь говорить с Ним как с живым Человеком. Меня лично в свое время очень впечатлила практика древних христиан накрывать стол на одну персону больше, кладя дополнительный прибор. Не знаю, что – тарелку или миску. Вряд ли тогда существовали вилки… Но порой мне очень хочется сделать то же самое.

Маленький, но забавный пример. Небесная покровительница нашей дочери – святая равноапостольная Нина. Бывает, ухудшается у малышки настроение, грустнеют глазки, забавно складываются домиком бровки, морщится подбородочек. В таком случае я подношу ее к иконе святой равноапостольной и говорю: смотри, Нина, вот твоя святая покровительница, можешь по любому поводу ей пожаловаться. Она – твой главный друг, самый надежный и самый верный. И на всю жизнь! Ну, жалуйся ей. Поурчит-поурчит дочка, поизучает взглядом святую, и настроение постепенно улучшается, и снова детское лицо озаряет улыбка. И пусть от самого младенчества всегда с нею будет эта мысль: в любой беде, в любой сложной ситуации подойти к иконе и мысленно обсудить проблему со святой равноапостольной Ниной.

И сколько бы ни было нам лет, как ни велик был бы наш жизненный опыт, пережитые нами радости и печали, очень важно помнить, что вот он – дом со скрипящими половицами, уютный и прохладный в знойную пору. И вот она – большая комната с креслом, в самом центре, в самом красном углу нашей души, и что в этом кресле всегда рядом с нами Тот, к Кому так хочется броситься в объятья, что бы ни случилось, вскарабкаться на колени, прильнуть и, задыхаясь от полноты чувства, шептать: «Папа, папочка!..»

Мария Подлесная