Пора очнуться

Что значит – на самом деле? Разве мы не избрали уже однажды Христову веру, не принадлежим к Его Церкви? Разве не правда, что мы не мыслим себя вне ее?

Все так. Но, когда грозные события текущих дней заставят нас, христиан, очнуться – мы поймем, что до сей поры пребывали в дремотном, рассеянном, теплохладном состоянии; что, будучи верующими, не соответствовали собственной вере.

Что конкретно должно заставить нас очнуться? Конечно, прежде всего – трагизм земных событий, великая скорбь, боль, которую ничем не утолить и с которой не к кому более прийти – только к Распятому и к Его Пресвятой Матери. А еще – всеми уже ощущаемая апокалиптичность событий.

Да, Сам Спаситель предостерегал нас от всяких попыток вызнать и обозначить дату конца времен, Последнего Дня: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф. 24, 36). Но в той же 24-й главе Евангелия от Матфея Он сообщает Своим ученикам страшные приметы приближающегося Конца. И, даже не погружаясь в сложности толкования 24-й главы (в ней, вероятно, речь идет о двух разномасштабных событиях – конце времен и падении Иерусалима в 70-м году по Р.Х.), мы не можем не чувствовать: «близко, при дверях» (Мф. 24, 33). Значит, необходимо быть готовыми; уподобиться верному и благоразумному рабу (ср. Мф. 24, 45–51), дабы внезапно вернувшийся господин нашел нас исполняющими свой долг, обрел «бодрствующими и воздвиженными, в делании заповедей Его» (утренняя молитва святого Василия Великого).

Конечно, готовность к внезапному приходу Сына Человеческого, постоянная память о Страшном Суде была неотъемлемой частью христианской жизни всегда, а не только сейчас стала. Иными словами, времена – всегда последние. То время, которое человек живет на земле, оно ведь для каждого первое и последнее – после него уже ничего не исправишь. Но много ли мы об этом думаем? А сейчас такое время, что задумаешься, пожалуй.

Да, мы христиане. Мы в свое время сознательно избрали веру Христову. А сейчас до нас должно дойти, наконец, какую веру мы вот так, вполне сознательно, избрали.

А когда это дойдет – тогда ведь уйти должно все иное: холодная умозрительность, нецельность, непоследовательность, суетность, дремотное и раздвоенное состояние души, ложное самоуспокоение – «Я не хуже других», «Я исполняю все положенное»...

Осыпаться должно все мертвенное, наносное, условное; невозможным стать – всякое лицемерие, всякое фарисейство, даже качественное. Очнуться мы призваны – и шок пережить: Господи, а ведь Ты и вправду есть, а ведь это правда всё, а ведь я перед Твоим судом предстану, и очень даже скоро, и с неизбежностью...

Я и раньше это знала, конечно! Вернее сказать, я об этом читала. Но до меня это как-то не доходило. Потому и состояния моего душевного не меняло. Я очень много чего в этой жизни боялась, много из-за чего напрягалась, но вот Страшного Суда не боялась. Я вообще очень мало о нем думала. А если думала, то, вот именно – умозрительно. Так, как будто это не реальность, а некий литературный сюжет.

А очнуться – значит по-настоящему испугаться. Это испуг должен изменить в нас все, перевернуть наше само- и мировосприятие... и открыть для нас Божию любовь, и возможность нашу нам показать – совпасть с Его любовью к нам, пребывать в ней...

«Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей» (Ин.15, 9). Сколько раз я читала эти слова? Много раз. Что мешало по-настоящему, цельно, всем существом их воспринять? Холодок рассудочного сомнения, коварно уводящий с истинной дороги – дороги зрячего сердца? Или малодушие, бессознательное убегание от Истины, благой и вместе беспощадной, не оставляющей возможности компромисса? Пребывать в Его любви – значит, совпасть с Ним во всем, значит – «…не к тому себе живу, но Тебе, нашему Владыце и Благодетелю» (благодарственная молитва Василия Великого по Святом Причащении), – а мы не можем для этого собраться, не можем на это решиться, мы бессознательно от этого убегаем – куда же? В некую «нормальную человеческую жизнь».

…которой с недавних пор для нас нет. Убегать некуда. Успокоиться и расслабиться невозможно: ты все равно будешь думать о том, что сейчас там, в Донбассе, в Херсоне, под Запорожьем… И что произойдет завтра. Ты все равно ни на секунду не забудешь о том, что там погибают люди… и что, какие ни строй прогнозы, мир далек. И переживание текущих бед снова наложится на предчувствие Конца времен, когда Христос придет «со славою судити живым и мертвым, егоже Царствию не будет конца»

Мы не знаем дня и часа, это знает только Отец – но мы, день за днем, убеждаемся в апокалиптичности человеческой истории. Она идет к самоисчерпанию, она ведет нас всех – всех, вот именно – к Суду, который недаром называется Страшным: «и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (Ин. 5, 29).

А перед таким Судом полувера невозможна: или ты веришь, и из этого для тебя следует всё остальное, или ты отвергаешь Христа, и вместе с Ним – смысл всего сущего. Тогда жизнь для тебя – лишь биологическое выживание; а главное для тебя тогда – чтоб это выживание было максимально комфортным и нескучным. Я вижу людей, которые живут именно так, и ничего не хочу сказать о них плохого, если у них есть границы дозволенного, и они не делают зла другим. Но сегодня нельзя не видеть, насколько страшен этот внешне вполне приемлемый и привлекательный путь. Он воистину – в погибель, и люди эти бессознательно – а кто-то и осознанно – ее предчувствуют. Многие из них, неверующих (или верующих в абстрактное «доброе начало» и тому подобное), уже сейчас страдают симптомами последней болезни: душевным и духовным бесплодием, обесцениванием высоких понятий, неспособностью к подлинной любви, к жертве, страдают эгоизмом, переходящим в цинизм, наконец, депрессией.

Очнуться. Испугаться. Обрадоваться. Измениться. Вот истинно христианский ответ всему происходящему.

Наше сознание издергано прогнозами. От них лучше отключиться. Я не знаю, что будет дальше, как и никто этого не знает, зато знаю другое: ни Бог от нас, ни мы от Него не денемся никуда. Чем страшнее, тем яснее, что Бог есть.