Чтобы Церковь вошла в повседневную жизнь

В октябре по приглашению Епископа Покровского и Николаевского Пахомия нашу епархию посетил Епископ Братский и Усть-Илимский Максимилиан. Братская епархия входит в состав Иркутской митрополии и располагается недалеко от озера Байкал. О церковной жизни в Сибири, о воспитании взрослых и юных прихожан наш разговор с Владыкой.

— Владыка, для жителя средней полосы вся Сибирь представляется обширным и цельным краем. Мы мало знаем про области, входящие в ее состав. Расскажите немного о своей епархии.

— Сибирь разная. Областные города — такие, как Красноярск, Новосибирск, Омск — мало чем отличаются, к примеру, от Саратова. И сами города благоустроены, и храмов много, и приходская жизнь развивается. А в небольших городах Сибири сложнее — там не хватает творческих людей, материальных ресурсов. Братск — типичный пример. Когда строилась Братская ГЭС — это был флагман всей страны, движущая сила Сибири. Туда съехалось большое количество людей, ищущих самореализации, романтики. Сам город был построен очень грамотно. А сейчас значение этой стройки уменьшилось, и в людях осталось некоторое разочарование. Многие уезжают отсюда, и даже те, кто еще остался, порой не считают себя братчанами. Поэтому сложно строить храмы: предприятия вроде бы есть, но их владельцы в городе не живут, Братск — просто место их бизнеса.

Город комсомольский, поэтому христианская зрелость народа очень низкая, традиции не такие сильные, как в Иркутске. Поэтому мы работаем сейчас на развитие: воспитываем молодых пастырей, реализуем образовательные проекты. У нас есть одиннадцатилетняя православная гимназия, несколько детских православных лагерей разного направления: общеепархиальный, скаутский, казачий военно-патриотический.

Мы стремимся людей повернуть в сторону Церкви. Ведь большинство воспринимает храм лишь как место, куда они могут прийти и в уединении свечку поставить. Когда мы хотим построить храм где-то в центре города, нам абсолютно искренне говорят: «Зачем? Ведь храм должен стоять где-нибудь в лесу, в красивом месте, чтобы можно было одному помолиться». То есть люди живут в каких-то своих фантазиях о Церкви. Поэтому наша задача — встать на будничном пути человека. Чтобы шел он с работы и видел храм, который предлагал бы ему определенное содержание жизни вне привычного «работа — дом». Ведь храм всегда напоминает о вечности, о спасении души.

У нас центральный храм находится в лесу, который разделяет территорию нашего города. И чтобы туда попасть, нужно пройти 900 метров в гору. Поэтому туда ходят, кому надо, а кому не надо — ничего о Церкви и не знают. А там, где ноль истинных знаний, там 100% суеверий, заблуждений. Поэтому наша задача, чтобы Церковь вошла в жизнь города, чтобы как можно больше храмов было во всех его районах.

Хотя важны даже не сами по себе храмы, а приходы, которые вокруг них создаются. Нужно, чтобы это были настоящие христианские общины, занятые каким-то делом, служением. Вот, к примеру, у нас есть сильный приход Свято-Иннокентьевского храма. Он в основном состоит из казаков, которые создали здесь казачий военно-патриотический центр «Ладья». Его участники даже получили гран-при казачьего фестиваля в Москве. Когда они выходят на сцену петь песню, у них все дети с ними. Младенцы на руках у матерей, те, кто постарше, уже по сцене ходят, шашками машут. Именно это мне у них и нравится – культура растворена в жизни. И я считаю, что им легче всего детей воспитывать. Потому что у них есть интересный быт, основанный на традиции, на глубоких идеях. Ведь часто дети видят дома совсем другой мир, отличный от церковного. А казаки могут детей воспитывать в гармонии и в радости.

– Какие святыни находятся на территории Братской епархии?

– В нашей епархии святынь мало. Дело в том, что история тех мест, которые оказались под Ангарским водохранилищем, у нас уничтожена. Осталось только то, что на Лене. Поэтому у нас практически нет исторических памятников, только кусочек Свято-Троицкого Киренского монастыря.

До революции это был первоклассный мужской монастырь. С ним связана интересная история. Одного из его основателей, старца Ермогена, захватили взбунтовавшиеся казаки, убившие перед этим воеводу Лаврентия Обухова. Старец разделил участь этих бунтовщиков, поселившихся в Албазинском остроге. Из монастыря он принес сюда чудотворную икону Божией Матери «Слово плоть бысть», которую с тех пор называют Албазинской. А старец Ермоген, много испытавший на своем пути, под конец жизни решил вернуться в Киренск. Он долго добирался, год пожил в монастыре и умер.

— С Иркутской областью связана жизнь замечательного русского подвижника — святителя Иннокентия Московского. Что сегодня делается в вашем крае, чтобы напомнить людям о его апостольском служении?

— Мы, конечно, очень гордимся тем, что святитель — уроженец Иркутской земли. Святитель Иннокентий закончил Иркутскую семинарию, был здесь рукоположен и принял свое историческое решение ехать миссионерствовать на Алеутские острова. Сейчас в селе Ангинском, где он родился, достроили большой деревянный храм, там уже есть мемориальный дом-музей, строят большой паломнический центр.

Но особо в нашей митрополии почитается святитель Иннокентий (Кульчицкий) — первый Иркутский епископ. Его мощи находятся в Знаменском кафедральном соборе Иркутска. Мы несколько раз совершали крестные ходы по БАМу, перевозя раку с мощами святителя. В память о святителе в Сибири многих новорожденных называли Иннокентиями, каждая Иркутская семья считала за честь, чтобы один из мальчиков носил это имя.

Святителя Иннокентия Иркутского можно назвать первым среди четырех Иннокентиев, которых мы почитаем в Сибири. Два из них — Иркутский и Московский — прославлены для общецерковного почитания, а два еще нет, но о них сохранилась благодарная народная память. Святитель Иннокентий (Нерунович) — второй епископ Иркутский, тоже был деятельный человек святой жизни. Он связан с нашей епархией тем, что умер в Спасопустынском монастыре неподалеку от Братского острога, собираясь ехать в Петербург. А потом, когда стали делать Братскую ГЭС, стало известно, что место его захоронения будет затоплено. Тогда святитель был перезахоронен на иркутском Радищевском кладбище, а в 2001 году — на территории Знаменского монастыря. И мне Владыка Вадим (Митрополит Иркутский и Ангарский.— М.Ш.)поручил одному заниматься этим перезахоронением, хотя я был в то время еще молодым диаконом. Поэтому я чувствую особую связь с епископом Иннокентием, тем более теперь служу в Братске.

Четвертый — схимонах Иннокентий (Сибиряков), тоже удивительной жизни человек. Сын иркутского золотопромышленника, основавшего город Бодайбо, он молодым юношей уехал в Петербург и там благотворил. На все деньги, которые зарабатывали предприятия, он строил храмы, школы, больницы, приюты, университетские корпуса. Много сделал и для Сибири. Затем решил уйти в монахи. Построил на Афоне в Андреевском скиту собор во имя апостола Андрея Первозванного, который долгое время считался самым большим на Балканах. Сейчас схимонах Иннокентий — местночтимый святой Петербургской епархии, ведется работа по его общецерковному прославлению.

— Развита ли сегодня миссионерская деятельность в Вашей епархии?

— У нас епархия довольно протяженная, Братск расположен от Иркутска в 650 км. Многие люди живут в труднодоступных местах. Потому наши поездки часто носят миссионерский характер. Чтобы наглядно продемонстрировать географию нашей епархии, можно привести в пример последнюю архипастырскую поездку. Я запланировал посетить Бодайбо и Маму, расположенные на реке Витим. Сначала нам нужно было проехать сутки на поезде до Бурятии, затем шесть часов мы на машинах ехали до Бодайбо. Послужили, потом шесть часов шли на корабле до Мамы по Ветиму. Там тоже помолились, пообщались с людьми, вертолетом пролетели до Киренска, а оттуда уже самолетом вернулись в Братск. Вот такая поездка.

Конечно, нас нельзя сравнивать со святителем Иннокентием Московским, который годами с опасностью для жизни добирался к местам своего служения. Мы живем более комфортно, да и получаем от этих поездок не меньше, чем люди, которые нас принимают. Для них наш приезд — событие, они могут покреститься, исповедоваться, причаститься. Но и у нас тоже много плюсов.

Люди нас встречают хорошо, они не избалованы вниманием. В Сибири вообще меньше людей, и потому отношение друг к другу здесь более серьезное. Потому что понимаешь: если ты проедешь мимо человека, который остановился в мороз на трассе, что с ним будет? Следующий за тобой может поехать только через день. Значит, ты должен помочь.

— Вы по светскому образованию инженер. Как получилось, что Вы стали заниматься педагогической деятельностью?

— По благословению Архиерея. Меня рукоположили в июне, а к началу учебного года уже назначили педагогом в воскресную школу и в женскую гимназию преподавателем Закона Божия во все классы начальной школы. Хотя я себя педагогом не воспринимаю, мне скорее нравится общаться с детьми, открывать для них что-то новое.

— В Иркутске раздельное обучение мальчиков и девочек?

— В 1996 году была создана женская православная гимназия, хотели сделать и мужскую. Но до сих пор здания подходящего не нашли.

В состав Попечительского совета женской гимназии вошли В. Г. Распутин, академик Р. К. Саляев, другие видные деятели русской культуры. Они захотели создать подобие старого русского мира. Гимназию назвали в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Такая идея была — воспитать женщин, которые мужей своих приведут в храм, родят и воспитают в благочестии сыновей.

Теперь уже много лет прошло, и можно утверждать, что гимназия состоялась и стала по-настоящему элитарным учебным заведением, где дают хорошее гуманитарное образование. Причем до последнего закона «Об образовании» с родителей вообще никакой платы не взималось, все оплачивал город, и еще епархия помогала.

Раздельное образование имеет много своих плюсов — девочки раньше взрослеют, к ним нужен другой педагогический подход. К тому же, когда юноши и девушки возрастают отдельно, сохраняются высокие отношения. Это заметно по нашим выпускницам, в них есть некая тайна и нерастраченность. Они привлекают внимание хороших юношей, которые думают о своем будущем — кто будет у них жена, какие будут у них дети.

У нас в Братске смешанная одиннадцатилетняя гимназия, а всего в митрополии четыре православные гимназии. В нашей сложились абсолютно неформальные, семейные отношения. Когда я еще в Иркутске был секретарем епархии, всегда говорил: «В Братске наступил коммунизм». Раньше в обеспечении гимназии много участвовали городские власти, градообразующие предприятия. А потом они одновременно от этого отказались. И тогда родители решили, что будут платить десятину. Причем не зависимо от количества детей. К примеру, у человека десять детей, а получает он десять тысяч, значит, вносит в гимназию тысячу. А у другого один ребенок, но зарплата пятьдесят тысяч, значит, он платит пять тысяч. И хотя зарплаты у педагогов небольшие, коллектив стабильный, объединенный общей идеей.

— Вы были организатором и руководителем первых детских православных лагерей, созданных в Иркутской епархии. Как родилась эта идея?

— С этим начинанием тоже получилось интересно. Много лет назад мы поехали от Иркутской епархии на Рождественские чтения. И мне досталась секция по православным лагерям. По возвращении рассказал об этой секции общественности и, видимо, так вдохновенно, что все поняли: я этим и буду заниматься. И я почувствовал себя ответственным за это дело. Стали организовывать лагерь, постепенно сложился коллектив единомышленников. Ведь когда ты постоянно делаешь какое-то дело, идешь вперед, к тебе обязательно кто-нибудь присоединится.

Цель нашей работы в лагере — сделать мировоззрение ребенка христоцентричным. Уже шесть лет мы работаем по программе московского православно-ориентированного лагеря «Звезда Вифлеема». Это ролевая игра мировоззренческого характера, в основу которой заложена необходимость постоянно делать нравственный выбор. К примеру, три года у нас шла программа, написанная на основе произведения Клайва Льюиса «Хроники Нарнии». Она пользовалась огромной популярностью у детей.

Ребенку надо создавать условия для интересной жизни. Ведь ребенок — это всегда тайна, всегда непостоянство. Он может быть с тобой полностью единодушным, а завтра проснуться совершенно другим человеком. Потому что он что-то для себя увидел, услышал. Педагогика — очень живой процесс, поэтому одними утверждениями о должном здесь ничего не сделаешь. Мне нравится педагогический подход святителя Иоанна Златоуста. Он два пути показывает всегда так, что выбор добра становится очевидным.

После того как стал архиереем, я, конечно, уже сменой не руковожу. Но и сейчас у меня есть традиция хотя бы одну ночь переночевать в каждом лагере. А Новый год мы встречаем в лагере с педагогами — проводим там конференцию, общаемся, готовимся к летнему сезону.

Беседовала Марина Шмелева

Поделиться в: