ДЕТСТВО И ВЗРОСЛОСТЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

В Новозаветном Писании тема детства занимает особое место. Вполне можно говорить о новозаветном богословии детства, поскольку это понятие имеет вполне определенное богословское содержание.

О детстве говорит как Сам Господь, так и Его апостолы. При этом между высказываниями Христа, апостолов Петра и Иоанна с одной стороны и апостола Павла с другой наблюдается некое значимое отличие, которое, впрочем, не является противоречием. Расхождение во взглядах на детство в Новом Завете – это расхождение не противоположных позиций, но различных перспектив, контекстов, которые дополняют друг друга.

Детство рассматривается ими как в буквальном (см., напр., Еф. 6: 4; Кол. 3: 21), так и в иносказательном (аллегорическом) смыслах. Иносказательно детство употребляется по отношению к Богопознанию и нравственному подвигу (аскезе) в двух значениях – плотском и духовном.

В плотском смысле детство имеет негативное значение, поскольку употребляется как образ незрелости, неподготовленности, несмышлености, незнания, непросвещенности, невежества, необразованности, несовершенства, бездуховной плотскости в познании Бога.

При этом так понимаемое детство противопоставляется взрослости, как возрасту зрелости, осмысленности, знания, образованности, просвещенности, умудренности, подготовленности, совершенства в Богопознании.

«И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские. Ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете?» (1 Кор. 3: 1–3; см. также 1 Кор. 13: 9–11; Еф. 4: 14–15; Евр. 5: 12–14).

Здесь детство (младенчество) обозначает несовершенный возраст, плотское состояние ума. По святым отцам ум или дух есть высшая сила души, отвечающая за опытное Богопознание и противостоящая плоти. Взрослость же, напротив, обозначает совершенное духовное состояние ума, познавшего Бога.

Таким образом, в контексте добродетельного восхождения к Богу и Его познания плотская детскость противопоставляется духовной взрослости, как неразвитость – развитости.

В духовном смысле детство является всецело позитивным понятием и мыслится как образ простой, чистой, смиренной, безгрешной веры, которая является основной и движущей силой всех христианских добродетелей, включая высшую из них – любовь к Богу и ближнему (Мф. 22: 37–40). Здесь детство понимается как чистое неиспорченное нравственное начало и основа для дальнейшей праведной жизни. Христианская аскеза всегда начинается с покаянно-смиренного обращения души к Богу, с веры в Него, которая как раз и символизируется детскостью.

Дважды Господь обращается к своим апостолам словом «дети» и оба обращения находятся в Евангелии от Иоанна. Впервые Христос называет своих ближайших учеников детьми на Тайной Вечере, после ухода Иуды, перед Своим предательством, осуждением и крестными страстями (см.: Ин. 13: 33); второй раз – уже после Своего воскресения, во время явления ученикам на море Тивериадском (см.: Ин. 21: 5).

Обращение «дети» обозначает апогей доверительной близости между Иисусом и Его апостолами. Спаситель говорит с учениками, как отец со своими возлюбленными детьми, прощается с ними и дает наставления на будущее.

До этого Господь говорил своим ученикам о детях:

• «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк. 10: 14–15);
• «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф. 18: 3–4);
• «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф. 11: 25–26);
• «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф. 18: 5–6).

Этими словами Христос, во-первых, отвергает пренебрежительное отношение к детям и детству как чему-то незначительному и неважному, во-вторых, приводит детей в пример, образец для подражания, призывает учиться у них смиренному приятию Царства Божьего, в-третьих, ставит детей выше мудрецов мира сего как таинников Божьих откровений, в-четвертых, провозглашает любящее отношение к детям (их принятие) условием спасения.

В детей следует внимательно всматриваться как в образец нравственных совершенств – абсолютной веры, искреннего доверия, смирения, незлобивости, безусловной любви, всецелой благодарности, благоговейного страха, открытости к познанию и творчеству, надежды на лучшее, готовности меняться и исправляться. Через любовь к детям верующий проявляет свою любовь ко Христу. Кто не любит детей, тот и Господа не любит.

Всецелая открытость Богу есть способность детского сердца, его самый главный талант. По святым отцам сердце – не просто телесный орган, отвечающий за циркуляцию крови в организме, но центр всей душевно-телесной жизни человека. От того, что происходит в сердце, что в нем содержится, куда оно устремлено, напрямую зависит, чем живет и дышит человек, каков он на самом деле, «ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12: 34). Именно в сердце совершается решающий выбор между волей Божией и искушениями лукавого, именно здесь проходит линия фронта между Богом и диаволом. «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей» (Ф.М. Достоевский).

Когда детство мыслится как всецелое доверие Богу, тогда противоположная ему взрослость понимается как образ лукавства, неискренности, нечистоты, себялюбия, гордыни, закрытости человека от Бога, недоверия Ему.

Дети, особенно младенцы и маленькие дети, обладая чистыми сердцами и душами, способны услышать Божий призыв и сразу же откликнуться на него. Поэтому они способны увидеть, почувствовать присутствие Бога в своем сердце и жизни. Заповедь «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8) говорит именно об этом.

Со взрослыми все иначе. Многие, будучи уже оскверненными своими греховными страстями, имея темное, грязное сердце, зачастую не способны расслышать голос Божий. Если он все же пробивается к их сознанию, то не в силах ответить на него.

Отягченному своими грехами взрослому человеку крайне трудно отказываться от своей горделивой воли, вырваться из-под власти греховных страстей и следовать воле Божией. Ему намного легче согрешить, поддавшись искушению лукавого, чем хотя бы просто воздержаться от совершения греха, не говоря уже о совершении добродетели.

Об этом плачевном расколотом состоянии человека прекрасно сказал апостол Павел:

«Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7: 19–24).

В нравственно-аскетическом контексте используемое Господом понятие детства соотносится с понятием духовного внутреннего человека у апостола Павла. Аскетическая духовная детскость как непосредственное живое доверие Господу противостоит плотской взрослости, обозначающей состояние глубокой греховной зависимости.

В своем первом послании апостол Петр призывает верующих:

«Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и всякое злословие, как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь» (1 Пет. 2: 1–3).

Возлюбленный ученик Христа Иоанн Богослов обращается к верующим словами «дети», «дети мои», «возлюбленные», называет их «рожденными от Бога», «детьми Божьими», противопоставляя «детям диавола»:

«Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего» (1 Ин. 3: 9–10).

Он также соотносит духовное детство с другими духовными стадиями христианской жизни – отрочеством, юностью, отцовством:

«Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его. Пишу вам, отцы, потому что вы познали Сущего от начала. Пишу вам, юноши, потому что вы победили лукавого. Пишу вам, отроки, потому что вы познали Отца. Я написал вам, отцы, потому что вы познали Безначального. Я написал вам, юноши, потому что вы сильны, и слово Божие пребывает в вас, и вы победили лукавого» (1 Ин. 2: 12–14).

Как видим, апостол Иоанн Богослов развивает позитивное духовное понимание детства, укорененное в учении Самого Господа. По примеру своего Учителя он обращается к верующим «дети». Для него все верующие суть дети Небесного Отца, рожденные от Бога и пребывающие в Его любви. Люди становятся детьми Бога Отца в Церкви Христовой, их духовное рождение происходит в Таинстве Святого Крещения. В более узком смысле детство обозначает первую стадию восхождения к Богу, начало Его духовного познания.

Обобщая, следует сказать, что Новый Завет призывает нас быть одновременно и детьми, и взрослыми – детьми по сердцу, беззаветно верующими в Бога и доверяющими Ему, и взрослыми по уму, ответственно постигающему Бога и Его учение.

Детство есть корень и начало взрослости. Искренняя детская вера – корень и начало взрослого Богопознания. Устами Господа и Его апостолов Церковь призывает нас, с одной стороны, всегда оставаться детьми в сердце, хранить и не терять эту сердечную детскость; с другой стороны, осознавать, что мы все еще дети незрелые по своему уму и нам следует всячески стараться стать взрослым в деле Богопознания.

«Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетними» (1 Кор. 14: 20).