Талантливый самоучка

Архип Иванович Куинджи, будучи прославленным пейзажистом, не брался за сюжетные работы. Картина «Христос в Гефсиманском саду» исключение, это единственная его работа, написанная на евангельский сюжет. Появилась она после длительного творческого перерыва. И как всегда у Куинджи, главным действующим началом картины является Свет.

«Христос в Гефсиманском саду» — вечная тема поиска многих художников, разных времен и народов. Многие великие принимались писать евангельскую серию, но не все смогли, поняли, почувствовали, пережили. Поленов, Ге, Крамской, Куинджи, Врубель, Доре, Дюрер, Гоген… Тема одна, а картины как будто о разном, каждый видит что-то свое, у каждого свои акценты.

В этом ряду картина А. И. Куинджи так и осталась недооцененной, равно как и ее автор. В мире академической живописи Куинджи слыл бунтарем-одиночкой и «дикарем». Настолько далека была его живописная техника от сложившихся канонов.

Архип Иванович Куинджи родился в 1842 году на Украине, в предместье Мариуполя, в обрусевшей греческой семье. Он был сыном сапожника, но, рано потеряв отца и мать, воспитывался у родственников. Ему не довелось получить систематического образования. С десяти лет он работал — сначала пас гусей, потом служил у строительного подрядчика, у торговца хлебом.

Куинджи рано ощутил пристрастие к рисованию. Его хозяин хлеботорговец Дуранте дал ему рекомендательное письмо к И. К. Айвазовскому. В 1855 году Куинджи пешком отправился в Крым из Мариуполя. В мастерской Айвазовского в Феодосии Куинджи получил основы живописного мастерства. И хотя ему не довелось учиться у самого Айвазовского, он считал себя его учеником.

С 1856 года он работал ретушером у фотографа, продолжая самостоятельно заниматься живописью. Позже Куинджи переехал в Петербург. Продолжая работать ретушером, он посещал пейзажный класс Академии художеств в качестве вольнослушателя. И хотя Куинджи не закончил академического курса, в 1878 году за ряд своих картин получил звание классного художника I степени.

Гений или дилетант?

Куинджи сближается с учениками Академии художеств, искавшими новые пути в искусстве, — И. Е. Репиным, В. М. Васнецовым, И. Н. Крамским.

С середины 1870-х годов характерной особенностью его искусства становится изучение света в природе. Куинджи увлекали эффекты освещения и вызванные ими цветовые контрасты. Он стремился к достоверному воссозданию на холсте природного света в изображении закатов, восходов, полуденного солнца и лунных ночей. Его полотно «Украинская ночь» глубоко поразило зрителей великолепно воплощенной иллюзией лунного сияния. «Мастер света» — такое прозвище дали Куинджи современники.

Его творчество вызывало бурный восторг зрителей. Но реакция маститых художников была более чем сдержанной. Даже чуткий и дальновидный И. Н. Крамской писал о его картинах: «Что-то в его принципах о колорите есть для меня совершенно недоступное; быть может, это совершенно новый живописный принцип… его заходящее солнце на избушках решительно выше моего понимания. Я вижу, что самый свет на белой избе так верен, что моему глазу так же утомительно на него смотреть, как на живую действительность; через пять минут у меня в глазу больно… Короче, я не совсем понимаю Куинджи».

Свет или подсветка?

Новизна картин Куинджи с их обобщенностью форм, остротой и лаконизмом композиций, цветовыми и световыми эффектами и особой поэтической трактовкой природы не встретила должного понимания в среде художников. Бенуа считал, что Куинджи «человек малокультурный, без всякой меры захваленный современниками, он не создал чего-либо безотносительно прекрасного, художественно зрелого. В технике он остался дилетантом, в мотивах он потворствовал самым грубым требованиям эффектности, в поэзии замысла он не уходил от „общих мест”».

Действительно, в его полотнах нет хитрых композиционных схем и сложного авторского замысла. Только световая вибрация. Порой мощная, подавляющая волю; порой мягкая. А порой холодная, навевающая невольных страх. Одни называли Куинджи «русским Моне» за виртуозное раскрытие возможности краски. Другие обвиняли художника в стремлении к дешевым эффектам, использовании тайных приемов, вроде скрытой подсветки полотен. В конце концов на пике шума вокруг своего имени Архип Иванович просто ушел в добровольное изгнание на 30 лет. После этого он до конца жизни не открывал своей мастерской ни для кого, кроме самого узкого круга друзей.

«Какое-то ослепительное, непостижимое видение»

Именно в период этого творческого «молчания» и была написана картина «Христос в Гефсиманском саду». Русский писатель И. И. Ясинский, посмотрев картину «Христос в Гефсиманском саду» на единственном показе, писал: «Опять собрался в складки черный коленкор — и мы увидели темный густолиственный кедровый и масленичный сад на горе Елеонской с ярко-темно-голубой прогалиной посредине, по которой, облитый темным лунным светом, шествовал Спаситель мира. Это — не лунный эффект, это — лунный свет по всей своей несказанной силе, золотисто-серебряный, мягкий, спивающийся с зеленью деревьев и травы и пронизывающий собою белые ткани одежды. Какое-то ослепительное, непостижимое видение».

Выразительность художественных средств полотна «Христос в Гефсиманском саду» позволила художнику выйти за пределы конкретного сюжета. Именно в этом полотне волшебный свет, характерный для произведений Куинджи, материализуется в фигуру Христа.

Картина потрясла зрителей. Она не была похожа ни на какие другие произведения художников-современников, обратившихся к евангельской теме. У большинства художников Иисус Христос представлен либо как бунтарь, либо как миссионер, но во всех указанных случаях Он — смертный человек. Куинджи подошел к образу Христа по-иному. В картине нет прозаической описательности, немногие детали приобретают символический смысл.

Свет и тень

Куинджи-пейзажист остается верен себе. Сюжет картины решался художником пейзажными средствами. Композиция произведения, драматургия темы разрабатывались достаточно прямолинейно: одинокая фигура Христа, залитая лунным светом, была расположена в центре, преследователи Христа изображены в тени. Усиливая трагический накал сцены, художник резко сталкивал дополнительные цвета: задний план был написан в холодных сине-зеленых тонах, передний — в теплых коричнево-красноватых. В фигуре Христа краски вдруг загорались голубыми, желтоватыми, розоватыми оттенками. Столкновение добра и зла художник передал, противопоставляя свет и тень.

В полотне «Христос в Гефсиманском саду», как ни в каком другом его произведении выражен живописный метод, основанный на сопоставлении освещенных и затемненных цветовых плоскостей. Куинджи использует эффект лунного освещения для передачи напряжения и драматизма ситуации. Фигура Иисуса освещена невидимым источником света так, что создается иллюзия свечения Самого Спасителя.

Свет, пришедший в мир, чтобы всякий верующий в него не оставался во тьме. Этим светом очерчены фигуры идущих за Христом, его продолжателей. Присмотревшись, мы различим фигуры трех взрослых и ребенка. Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны (Ин. 3, 20–21). Первые строки относятся к тем, кто прячется среди гигантских деревьев сада — к римским легионерам, готовящимся схватить Иисуса Христа. Весь Гефсиманский сад покрыт непроглядной тьмой.

И. Е. Репин в письме И. С. Остроухову пишет: «А про Куинджи слухи совсем другие: люди диву даются, некоторые даже плачут перед его новыми произведениями — всех они трогают».

Нравственный идеал художника

Эта картина наиболее концентрированно воплотила представления художника о нравственном идеале. Куинджи интерпретировал евангельский сюжет соответственно своему переживанию смысла бытия — фигура освещенного лунным сиянием Христа действительно являет в его картине «свет от света» и запечатлена в резком контрасте с окружающей тьмой, с которой сливаются подступающие к Христу носители зла. Величие и в то же время одинокая обреченность образа Спасителя переданы Куинджи с глубокой, выстраданной выразительностью.

Архип Куинджи был православным. Федор Михайлович Достоевский называл его картины застывшей молитвой. Художник вместе с женой часто посещал Валаам.

Упорство, трудолюбие, целенаправленность, постоянство в любви и дружбе — именно эти черты личности Архипа Ивановича в первую очередь подчеркиваются описывавшими его коллегами и современниками.

В семье Архипа Ивановича не было детей, но он сумел стать родным человеком для многих своих учеников. Куинджи был прекрасным преподавателем; оберегая своих учеников от подражательности, он стремился развить в каждом из них самобытность, вдохнуть в них свою горячую любовь к природе.

Архип Иванович любил людей не на словах, а на деле. Он искренне недоумевал: «Это… это что же такое? Вот если денег нет, то значит — будь голоден, болен и учиться нельзя, как было со мной…» И он старался избавить своих учеников от нужды. Человек исключительной доброты, он много и бескорыстно помогал людям, защищал, жертвовал на помощь незнакомым нуждающимся огромные суммы, а сам с женой жил скромно, не держал прислуги. Готовность к действенной помощи ближним была самой трогательной чертой Куинджи до самого конца. «С детства привык, что я сильнее и помогать должен», — говорил Архип Иванович.

Он умер 11 июля 1910 года, и, чувствуя себя осиротевшими, несколько его учеников и друзей завещали после смерти похоронить себя рядом с ним.

Подготовила Оксана Баландина

Поделиться в: