Научиться жить сегодня

Мы любим анализировать дела минувших лет, особенно когда на пороге — столетие такой даты. 1917 год… Как много ассоциаций рождает эта цифра — трагичных, тяжелых, разных… О том, какие уроки преподнесло нам ушедшее столетие, как нам научиться жить сегодняшним днем и делать то, что каждому из нас определил Господь, мы беседуем с гостем нашей епархии Епископом Братским и Усть-Илимским Максимилианом.

— Владыка, тема грядущих Рождественских чтений в Москве «1917–2017: уроки столетия». Этой теме наверняка будут посвящены многие мероприятия в будущем году. Когда Вы слышите о ней, что приходит на ум?

— Эту тему, действительно, нельзя обойти. Наступит 2017 год, и все мы будем анализировать, размышлять о том, что принесло это столетие. Понятно, что история не терпит сослагательного наклонения, и нам не дано знать о том, что было бы, если бы … Но прояснять какие-то моменты, давать оценки мы можем. Церковь, безусловно, должна сыграть свою роль в этом общем процессе. И очень хотелось бы, чтобы общество не разобщилось, а, напротив, объединилось в результате извлечения уроков и подведения итогов.

Нам нужно подвести черту, чтобы двигаться дальше. Потому что вопрос в некотором смысле до сих пор открыт. Во многих сердцах живет любовь к социалистическому прошлому. Никто, я думаю, не может сегодня одобрить тех смертей и разрушений, которые несла лавина репрессий. Но были ведь и труженики, которые любили свою страну. Поэтому это хорошая тема для спокойного обсуждения, для извлечения уроков.

— Урок веры, верности, мужества и стойкости в ХХ столетии преподнесли нам новомученики. С вашим краем связана жизнь кого-то из них?

— У нас процесс канонизации новомучеников в самом начале. Это непросто — проследить весь жизненный путь, порой с последнего места заключения нет никаких сведений. Но мы все же пытаемся изучать жизненный путь своих подвижников, издаем о них статьи, буклеты. Собираем сведения о том, где и кто пострадал. Тогда ведь много людей попало под лавину репрессий и за веру, и по другим причинам. У нас в одном районе в один день были арестованы 78 крестьян. Их нашли через 50 лет, останки засыпаны известью в подвале тюрьмы. Просто так вот взяли и расстреляли.

— Какие события в ХХ веке Вы назвали бы знаковыми?

— Мы живем в Сибири, и что-то осталось у нас еще от старых традиций, а что-то новое. Например, Братск — это совершенно новый город, флагман комсомольских строек. Его строительство также относилось к знаковым событиям. Поэтому у нас православные традиции порой вызывают настоящее отторжение. Живут здесь люди, которые провели в подвиге трудовом свою жизнь. Их всю жизнь за это хвалили, воспевали. Они не против церковной музыки, проповеди, но она не зажигает их изнутри. А ст!оит под комсомольский марш выйти на сцену ребятам с флагами — оживают воспоминания молодости.

Мы строим сейчас первый в истории города собор. Первый храм был построен в девяностые годы в лесу. Люди не привыкли даже просто видеть купола, кресты.

— А на основании какого опыта, взывая к чему Вы строите свою проповедь к жителям города?

— Мы стараемся создать среду для тех людей, которых Господь призвал в храм. Стараемся создавать и развивать различные направления внебогослужебной деятельности: православную гимназию, сестричество, реабилитационные центры и многое другое. Чтобы те, кто пришел в храм, могли увидеть сферу для своей личной активности.

Люди приехали в наш город из самых разных мест, но многие традиции были здесь утеряны. У нас, к примеру, монахиня Фекла есть, молдаванка. Она выросла в небольшом селе в Молдавии, в патриархальной среде, родители верующие были. В 17 лет дядя увез ее в Братск на стройку, где жизнь совершенно иная. В возрасте около 50 она пришла в храм. Я спрашиваю: «А почему в храм-то не ходили? Вы ведь из церковной семьи». — «Не знаю, — говорит, — здесь все совсем по-другому было».

Большим утешением для меня являются миссионерские поездки в те места, где люди десятилетиями, а порой и по сто лет не видели православных священнослужителей, не участвовали в Таинствах. Знакомимся с людьми, в домах устраиваем храмы. Там ведь людям жить очень непросто, слишком много ломали их образ жизни, и последствия этих надломов ощущаются вполне.

— Получается, что есть магистральные линии развития истории. А есть жизнь обычных людей, которые не могут в большинстве своем на этот процесс повлиять. И что, к примеру, делать жителю вымирающего села: бежать туда, где эта магистраль проходит, или оставаться на том месте, где родился и вырос?

— Это его свободный выбор. К примеру, у нас в Братске ужасная экология, дети болеют. И я не могу сказать родителям: «Не покидайте родные места», — когда речь идет о жизни ребенка. Конечно, хочется, чтобы человек жил и искал спасения на том месте, где он призван, не бегал от проблем, чтобы жизнь в постоянное бегство не превращалась.

— В разные периоды нашей отечественной истории мы видим, как народ наш завоевывает территории, развивает, в том числе, и культурную, политико-экономическую экспансию. И ХХ век не исключение…

— В начале ХХ века это было стремление к неким идеалистическим целям, воплощения которых никто и никогда не видел. Для этого как в топку подбрасывали и подбрасывали ресурсы собственного народа. Потом государство жило по тем идеям, которые в какой-то момент просто закончились. При этом, конечно, была отдельно взятая жизнь конкретного трудового человека, которая заслуживает уважения. Но коммунистические идеи исчерпали себя, в конце концов даже сами руководители в большинстве своем в них не верили. А русский человек не может жить без стремления к идеалам, без этого он не находит себя в этой жизни.

Когда ко мне приходят люди в переживании: что делать — мир гибнет, я всегда говорю: «Давайте делать то, что мы знаем, и то, что можем изменить. Не надо тратить силы на то, чтобы переживать за все и вся вокруг». Не можешь повлиять — не надо думать, можешь — делай, в том числе и молись. А просто болтать про власть, про руководителей не имеет никакого смысла.

— А ведь Интернет призывает нас прочитать, обдумать и прокомментировать все на свете: от новостей нашего дома до глобальных процессов…

— Глобальные процессы формируются либо из локальных событий, либо управляются кем-то. И не надо верить всему, что говорят. Хорошая современная традиция — начинается Великий пост, выключи все информационные приборы. Если что-то глобальное случится, тебе все равно расскажут. А так, слушать все подряд — только от жизни духовной отвлекаться. Это правило можно и на всю жизнь распространить.

Конечно, если по роду твоей деятельности положено знать, что в мире происходит, то ты должен интересоваться. А если ты слесарь, то зачем постоянно следить за тем, что в Америке делается? Для ложного чувства, что ты разбираешься в мировой политике? Ладно, если бы ты хотя бы опытным был и мог отличить ложь от правды. Политика ведь многих из нас напрямую не касается. Нужно просто жить, любить свою семью, свою Родину, стараться быть нравственным.

И больше нужно позитива. А от чего он будет? Каждый день надо стараться сделать какое-то доброе дело. Негатив ведь и происходит от какой-то гордости, осуждения, от ощущения того, что мы разбираемся во всем. Если ты будешь смиренным, скромным, будешь стараться участвовать в жизни людей с мудростью, с молитвой, это будет правильно. А празднословие, осуждение только разоряет нас, перечеркивая то доброе, что удается сделать.

— А не возникает ли у Вас ощущения трагедии от того, что мы сегодня отступаем — бросаем сначала села, поселки, потом маленькие города?

— Если бы люди просто уезжали, было бы полбеды. Но есть еще и негативное отношение к своему городу, призыв уехать к тем, кто еще остался. В Братске это очень хорошо видно, ведь в советское время он был на особом положении — особое снабжение, гости столичные постоянно приезжали. А теперь некое забвение, денег нет, хотя отдаем мы чуть не полбюджета области.

Мы разучились объединяться в реальной жизни ради каких-то добрых дел, благих целей. Это тоже плод ХХ века.

— И какие перспективы?

— Ну, это же от глобальной политики, от глобальной экономики зависит. Я могу только про свои церковные перспективы говорить — будем открывать приходы, стараться строить храмы, будем развивать социальную, образовательную деятельность. Наша задача в том, чтобы Церковь стала полноправным участником общественных процессов. Пока в умах людей Церковь — это то, что в лесу. Где спокойно, тихо, когда плохо — пришел, помолился. А в обычной жизни она не нужна. И эти стереотипы приходится ломать.

Ведь многим свое отсутствие в храме легче объяснить не своим несовершенством, а несовершенством храма и тех людей, которые там. Мы, конечно, не претендуем на некое полное владение умами. Вера ведь не всякому дается. Но в то же время вера от слышания (Рим. 10, 17). Сначала человек слышит, потом размышляет, а потом уже делает осознанный выбор — нужна ли ему Церковь или нет.

Когда священник общается с людьми, когда храмы стоят в поселках, есть шанс увидеть жизнь Церкви. Тогда и секты не могут паразитировать на мифах о ней, и у самих людей больше возможностей сделать более осознанный выбор. Понятно, что в храм придут только те, кого Господь призовет и кто откликнется на Его призыв. Но мы должны делать свое дело. Ведь неизвестно, что вообще ждет человечество впереди, может быть что угодно. Поэтому жить надо сегодня и делать то, что требуется.

Беседовала Марина Шмелева

Поделиться в: