Неостывающий след

Сельцо Никольское, Аркадак тож

Большая Саратовская энциклопедия:«В прошлом дикая местность, на которой расположен современный Аркадак, была заселена тюркскими кочевыми народами. Вероятнее всего, они дали имя речке Аркадак, по которой, в свою очередь, получил название город. (…)

В 1691 году Петр I пожаловал прихоперские земли своему дяде Л.К. Нарышкину. Первое упоминание о новопоселенной деревне Аркадак относится к 1721 году. Основал ее унаследовавший эти места от отца Александр Львович Нарышкин, переселивший на левый берег Аркадака крепостных крестьян из Тамбовской, Тульской и Московской губерний. В 1736 году он расширил поселение за счет крестьян, переведенных из муромских и серпуховских имений. В том же году в Аркадаке тщанием помещика была построена первая деревянная церковь во имя Николая Чудотворца, по которой село стали также называть Никольским…».

В местном краеведческом музее вам покажут документы, говорящие о том, что деревянную церковь во имя святителя и чудотворца Николая Святейший Синод позволил строить «по челобитью тайного советника Александра да капитана Ивана Нарышкина». Церковь эта стояла долго — до эпохи фотографии; но потом сгорела. А село в бумагах XVIII-XIX столетий именовалось «Никольское, Аркадак тож» (на современном языке «оно же Аркадак»). Далее энциклопедия сообщает: «В 1747 году село перешло к супругу Е.И. Нарышкиной украинскому гетману К.Г. Разумовскому. Его сын А.К. Разумовский продал Аркадак в 1820 году тайному советнику А.В. Абазе, при котором в селе началось производство спиртных напитков...».

Тогда же, при непосредственном, надо полагать, участии тайного советника Абазы, был выстроен и каменный трехпрестольный храм, в котором аркадакцы молятся и сегодня. Центральный придел был освящен в честь Вознесения Христова, боковые — во имя Алексия, человека Божия, и во имя святителя Николая.

Долгое время в храме хранилась святыня — Честной Животворящий крест-мощевик, который, как пояснят вам в том же музее, был в свое время пожалован царем Михаилом Феодоровичем — основателем династии Романовых — окольничему Артемию Измайлову, а в аркадакскую церковь пожертвован представителями дворянского рода Абаза в 1838 году. Украшенный драгоценными камнями крест был утрачен, скорее всего, в ходе кампании по изъятию церковных ценностей.

Кстати, производство спиртных напитков, начатое при тайном советнике Абазе, прекратилось только недавно. Большинство аркадакцев этому отнюдь не обрадовались: закрытие спиртзавода означает потерю рабочих мест. В ответ на вопрос «Где у вас тут народ работает?» часто слышишь горькое «В Москве!». В Аркадаке сегодня около 12 тысяч жителей, он считается самым маленьким городом нашей области. Но чувство упадка и уныния проходит, когда видишь, как хорошеет Вознесенская церковь — главным образом благодаря жертвователю Василию Михайловичу Кравцову — и как тянутся к ней люди.

По сведениям нынешнего настоятеля Вознесенской церкви иерея Алексия Гордеева, закрыли храм в 1936 году. И он был бы разрушен, если бы директор того самого спиртзавода не решил использовать его как склад для сырья, то есть для зерна. Вновь открыли аркадакскую церковь, по всей видимости, в 1947 году: именно эта дата указана в воспоминаниях протоиерея Александра Ильина, о котором речь ниже. Но нынешний настоятель, опираясь на воспоминания старожилов, утверждает, что богослужения в храме совершались с 1942 года: «Разгребали зерно и служили».

В послевоенные годы тяжелейшего для Церкви ХХ века аркадакский храм был одним из немногих действовавших на территории Саратовской епархии. Много человеческих судеб связано с ним, многих удивительных людей он помнит! И начнем мы, пожалуй, с упомянутого уже отца Александра Ильина.

«Когда он совершает обедню, все плачут…»

Один из самых известных, незабываемых русских пастырей ХХ века, человек, которого называли наследником святого Иоанна Кронштадтского, он приехал в незнакомый ему до той поры Аркадак из северного города Ухты, где жил и работал на поселении после лагеря. Вместе с батюшкой в саратовскую глушь прибыли его супруга Александра Васильевна (дочь репрессированного священника Василия Пономарева) и младшая из троих детей Ильиных, 14-летняя Варя. Средний сын этой священнической семьи, Николай, погиб на фронте, старший, Евгений, вернулся с войны с ранением и контузией. Словом, ни одна из чаш не миновала…

В своих воспоминаниях отец Александр сообщает, что поначалу в Аркадаке было голодно: «Собирали и ели разную траву». Церковь была закрыта, получить священническое место не удавалось, хотя он и ездил за этим в Саратов, к тогдашнему правящему архиерею архиепископу Григорию (Чукову). В дневниках владыки Григория (см. журнал «Православие и современность» № 15(31)) есть запись об этой встрече, датированная 26 апреля 1944 года: «Был у меня сегодня протоиерей Ильин из Аркадака, тверянин, окончивший Петроградскую духовную семинарию и слушавший первый курс Академии. Культурный и толковый. Ходатайство пересылаю в облисполком». Вот там-то оно, судя по всему, и застряло, это ходатайство: служить отцу Александру разрешили только в августе 1947-го, когда, как пишет он в воспоминаниях, открылся в Аркадаке Вознесенский храм. Но счастье было недолгим: священник, пронесший веру и любящее сердце через тюрьму и три лагеря, никак не устраивал местную власть. Заработала знакомая схема, начались бессмысленные и злобные доносы, подписанные «коллектив верующих»… Но зато — как верно поняли, как ясно увидели настоящие верующие захолустного городка, кто служит сейчас в их храме! Как дружно заступились они за батюшку! Епархиальный архив хранит эти письма:

«…от наставника мы слышим слово Божие, зовущее нас к покаянию, и не хотим, чтобы ему полагались преграды».

«Отец Александр — это единственный такой человек, когда он совершает обедню, все плачут».

«Это великий пастырь. И мы бы не хотели с ним расставаться до конца дней…»

Увы, в 1949 году семья Ильиных покинула Аркадак. Но духовные чада отца Александра продолжали общение с ним, ездили к нему и в Новгород, и в Сиверскую, где он жил последние годы, будучи уже за штатом. Одна из этих духовных детей, Клавдия Семеновна Чугунова, привезла в Аркадак рукопись воспоминаний отца Александра: после кончины Клавдии Семеновны пожелтевшую тетрадку передали в церковь. Это не оригинал, нет: текст воспоминаний кем-то переписан. Видимо, этот документ (на самом деле бесценный) задолго до публикаций распространялся таким образом в среде верующих: ведь на печать рассчитывать тогда не приходилось! Интересно, что рукопись имеет существенные расхождения с текстом, размещенным в книге «Горение ко Христу», посвященной протоиерею Александру Ильину и составленной Галиной Чиняковой. Есть основания полагать, что к этой теме и к этой рукописи мы еще вернемся.

«Нас воспитывали удивительные люди…»

Среди подписей под письмом в защиту протоиерея Александра Ильина есть автограф женщины по фамилии Позорова. Я не могу с уверенностью утверждать, что письмо в числе прочих подписала покойная Антонина Леонтьевна Судакова-Позорова — мама Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия (Судакова), уроженца соседней с Аркадаком Малиновки; возможно, это просто какая-то родственница семьи, хранившей веру в безбожные годы.

Владыка Варсонофий приезжает в родное село каждое лето, при его содействии в Малиновке восстановлен старинный храм во имя святой мученицы Параскевы. И Аркадак он, конечно, посещает тоже. С Вознесенским храмом — одним из немногих действовавших в советские годы — связаны его детские воспоминания. Из семьи Судаковых-Позоровых (будущего Владыку воспитывал отчим) вышло пять священнослужителей… Как же это было возможно — в хрущевские-то годы — вырастить таких детей?

— Нас воспитывали удивительные люди,— говорил Митрополит Варсонофий (тогда еще Мордовский и Саранский) в интервью журналу «Православие и современность» (№ 27 (43)),— тетка моего отца Мария Васильевна, была глубоко верующим человеком; постоянно читала Священное Писание, хорошо знала службу, к ней очень много людей приходило с вопросами, с просьбами помолиться. Из Аркадака к ней приезжали, и из Балашова, и из Борисоглебска... Тогда по дорогам много ходило людей, прошедших через тюрьмы, лагеря. Они все были печниками, ходили по селам и клали печи. Днем работали, а вечером приходили к нам домой, читали Писание, пели духовные стихи…

Тогда, летом 2013-го, в Аркадаке мы вместе со съемочной группой были свидетелями удивительной встречи: Митрополита Варсонофия и 89-летней Антонины Никифоровны Князевой, акушерки, принимавшей в 1955 году роды у своей тезки — матери будущего архипастыря…

Каждый раз, в каждый свой визит Владыка Варсонофий совершает литию на могиле братьев Гудковых — иеромонахов Иоанна и Феофана,— находящейся прямо возле храма. Ведь он хорошо знал обоих…

Две жизни, отданные Церкви

Братья происходят из многодетной бедной семьи. Николай Гудков — будущий иеромонах Феофан — родился в 1946 году, предпоследним, а Иван, Иоанн,— первым из пятнадцати (выжило одиннадцать) детей Прокофия и Анастасии Гудковых — в 1929-м. Гудковы жили в селе Братском, Аркадакского района; но там было совсем голодно, и потому они решили перебраться в Аркадак — вместе с избой. Тогда многие так переезжали: раскатывали избу и перевозили на новое место.

Я беседовала в свое время с сестрами братьев Гудковых — Елизаветой Прокофьевной и Анной Прокофьевной: они рассказывали о голодном детстве, о той самой съедобной траве, которую собирала и семья Ильиных («Листья как у морковки, а корень сладкий-сладкий»), и о том, как засыпали под мамино чтение Псалтири...

Первым священником в этом семействе оказался Николай — будущий иеромонах Феофан. Он окончил школу в Аркадаке, служил в армии, пять лет работал электромонтером на мелькомбинате. И ездил в недальний Сердобск, к архимандриту Модесту (Кожевникову), прислуживал ему в алтаре, там, кстати, и познакомился с будущим Митрополитом Варсонофием. Настоятелем Вознесенского храма Николай Гудков (тогда еще «белый», семейный священник) стал в 1982 году, а в 1984-м году покинул Аркадак и до самой своей смертельной болезни служил в городе Кузнецке Пензенской области, где по сей день вспоминают о нем и молятся об упокоении его души с огромной благодарностью и любовью. Отец Николай восстановил из руин Вознесенский собор. Он руководил епархиальным миссионерским отделом, что вполне соответствовало его призванию и особенностям его характера. Люди удивлялись, глядя, как быстро находит этот батюшка общий язык — и с подростками из профтехучилища, и с заключенными, и со всевозможными чиновниками, и с интеллигенцией. Многие вспоминали о необычайной живой отзывчивости отца Николая, о способности отложить разом в сторону все неотложные дела, чтобы помочь человеку — подчас совершенно не вызывающему ни в ком сочувствия…

Отец Николай воспитал шестерых детей, четверо из которых стали священнослужителями; а монашеский постриг был для них с супругой Валентиной, ныне монахиней Еленой,— именно тем, к чему они осознанно шли всю жизнь.

Но почему же Саратовская епархия потеряла такого замечательного пастыря, да еще и местного уроженца?

Потому что молодой, энергичный и решительный священник притягивал к себе людей и категорически не устраивал советскую власть; и приемы против него были применены те же, что ранее против отца Александра, только более масштабно. Я видела его личное дело, буквально распухшее от доносов…

Что же касается старшего из Гудковых, иеромонаха Иоанна — Ивана Прокофьевича,— он стал священником в возрасте 61 года, в новые уже, рассветные для Церкви времена — в 1990 году. А до этого служил в армии. После отставки, связанной с болезнью, преподавал военное дело в школе и ПТУ. И не боялся при этом ходить в храм. А в летние каникулы ездил по святым местам и часто брал с собой местных мальчишек, в частности Толю Судакова — будущего Митрополита Варсонофия, который до сих пор вспоминает об Иване Прокофьевиче с огромной благодарностью. Священник Иоанн Гудков запомнился аркадакским прихожанам 90-х годов своей искренностью, горячностью служения. «Как он несет службу, все благодарны ему. Когда он становится на колени, вся церковь становится, несмотря на возраст, и старушки, которых потом поднимать приходится, все равно становятся вместе с ним…» — так писали прихожане, защищая своего пастыря от непотопляемых доносчиков. Психология «двадцатки» — «демократического» органа управления приходом, навязанного Церкви в советские времена и обращавшего священника в сущий ноль, продолжала сказываться, несмотря на новые времена…

А вот как вспоминал об отце Иоанне выросший в Аркадаке протоиерей Алексий Земцов:

— Он просто жил заботой о других. Когда мы с ним вместе ездили в Троице-Сергиеву Лавру, я это видел: на улице, на вокзале, в метро к нему всегда мог подойти незнакомый человек (тогда ведь не так много священников ходило по улицам в подрясниках!), и он с этим незнакомцем забывал все. Благословлял, отвечал на вопросы, сам расспрашивал, мог из-за этого опоздать на электричку, но никогда ни от кого не отмахивался. У него вообще не было такого понятия: нет времени. Он очень любил Лавру, у него там было много знакомых, были свои послушания. И конечно, монашеская жизнь влекла его к себе…

Инсульт свалил отца Иоанна во время всенощной, которую совершал Владыка Варсонофий — в 1998 году, в не восстановленном еще тогда, только немножко расчищенном малиновском храме…

Мир тесен, а Аркадак особенно. Многими нитями связаны человеческие судьбы — потянешь за одну, и столько сразу выходит на свет… И не рвутся эти ниточки, не остывают оставленные на тихой земле, в глухой, казалось бы, провинции добрые следы.

Материал подготовлен в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества — история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».

Фото Юлии Ракиной,
из архивов Аркадакского краеведческого музея, семьи Гудковых

[Марина Бирюкова]

Поделиться в: