Об атеистах и дрессированных медведях

О том, почему детское  воспоминание о воскресной школе может спасти взрослого человека, зачем священнику и мулле нужно «дружить домами», чего можно ожидать, вступая в брак с неверующим, и почему миссии без любви не бывает, размышляет протоиерей Димитрий Смирнов, председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства.

Миссионерство в деревне: стать своим для всех

Девяносто процентов миссионерских приемов применимы скорее в городе, нежели в деревне. А как вести миссию в сельской местности?

– Давайте вместе подумаем, какие могут быть приемы. Есть такой городской прием, который использовал отец Иоанн Кронштадтский: когда стемнеет, он обходил дома и заходил туда, где горел свет, потому что, раз не спят, жгут керосин или масло, – значит, в доме непорядок какой-то. И он узнавал: не надо ли чего? Задача священника – обойти все дома, подружиться со всеми. Особенно с мужиками, потому как они у нас трусоваты. Они боятся, что про него скажут, поэтому стесняются прийти в церковь. Бабы посмелее в этом плане. Надо сходить, подружиться, чтобы они к священнику не относились, как к чему-то не своему. В городе невозможно стать всем своим. А в деревне можно.

А будет ли кто в дом пускать?

– А как же? Будут. Говорите: «Я в гости, познакомиться», – сразу будут пускать. У нас народ становится вежливый. Вот в той деревне, где у меня домик – я там летом бываю, чтобы отдохнуть от городской суеты, – при мне никто из мужиков даже матом не ругался. Я там бываю 25 лет: всю деревню, всех детей я крестил. Многих и отпел. С этим поколением, может, ничего и не сделаешь, но деток-то можно собирать.

Вот в нашей избушке дети собирались и всё лето ждали, когда Маша, моя дочка, приедет. Она с ними занималась: и английским языком, и арифметикой. И они приходили на следующий учебный год настолько подготовленными, что на фоне остальных деток выглядели очень даже хорошо. И родители были очень довольными. Рано утром мы еще спим, а они стучат уже: когда будем заниматься? Поэтому, как Стефан Пермский, нужно заниматься детьми, и они все будут ваши.

Они потом станут юношами, девушками, – им исподволь нужно рассказывать о том, как семью строить, что не надо с кем попало в койку укладываться, потому что искалечишь себе жизнь, что надо быть детям и отцом, и матерью, и дедушкой, и бабушкой. И чайку можно налить и дать по конфеточке – они никогда этого не забудут.

Когда мы основывали 25 лет назад воскресную школу, я сначала сам в ней вел все занятия, а на следующий год вели те, кто прослушал курс. И я говорил, какая стоит задача: наш воспитанник через 30 лет, лежа в луже, пьяный, посмотрит на небо и вспомнит: а был в моей жизни светлый период – воскресная школа! Если это произойдет, значит, ваша задача как педагогов выполнена. Вы самое лучшее, что у них было в жизни, так как вы их научили ходить в храм, правильно креститься, ходить на исповедь, причащаться, поститься. Они в любой момент своей жизни, хоть в 90 лет, всегда смогут вернуться в Церковь. Вот наше поле деятельности.

Вот те детки, которые к нам ходили, мальчики и девочки, они, конечно, никогда этого не забудут. Я помню, напротив нас жил мальчик Сережа. Я слышал, как мать с ним обращается: она только кричала. Она его поливала матом, нет таких слов, которыми она не обзывала. Мать с ним никогда не играла, а орала на весь мир, потому что неизвестно от кого его родила, по собственной тупости, и теперь злая на всех, а он явился громоотводом. Но когда этот мальчик приходил в дом к нам, то видел всё совершенно другое. И вот он вспомнит когда-нибудь, что светлый период в его жизни – что была семья священника, и они были нормальные люди, которые хорошо к нему относились. Теперь у нас в деревне и храм есть во имя преподобного Сергия: пожалуйста – ходи хоть каждое воскресение, молись, причащайся. Уже дорожку проложили.

Так что сельский священник каждому деревенскому может уделить гораздо больше внимания, чем мы, городские священнослужители, горожанам. В городе – огромные массы народу, которые измеряются тысячами: у нас в Москве есть районы, где на 100 тысяч населения – один храм, на 200 тысяч населения – три храма. Видите, какое убожество. Если жители всего одного дома- шестнадцатиэтажки к тебе придет в храм, то и на территории всё будет забито. А храмы… Если у тебя храм на 500 человек, он считается уже большим.

 «Нужно дружить с муллой домами»

Хотелось бы задать вопрос по мусульманам, которые этнически являются славянами. Как с ними взаимодействовать? Многие представители ислама недовольны его русификацией. И как дело с этим вопросом обстоит в Москве?

– В Москве – никак это не обстоит. Этот вопрос стоял, когда был у нас отец Даниил Сысоев. Его застрелили, в конце концов, за его деятельность. Он сам был наполовину татарин и чувствовал какую-то ответственность за свой народ, хотел просветить его Светом Христовым, – был человек очень горячий, и вот, сложил голову. Больше никто этим не занимается, потому что в Москве, вместе с приезжими, 14 миллионов человек – только у меня в приходе 35 национальностей.

Что тут нужно делать, как мне кажется? Это тоже опыт только последних лет. Все проповеди свои я выкладываю в Интернет, и очень часто в определенное время в проповедях говорил о том, что если мы молимся утром и вечером – это не значит, что мы христиане, потому что мусульмане молятся пять раз в день. И постимся мы часто не в полную силу, а очень многие благочестивые мусульмане, которые постятся по-своему – едят только с заходом солнца – постятся очень строго. А потом я говорю: наша Церковь – это Церковь женская, 90 процентов прихожан у нас женщины, я бывал и в таких регионах, где вообще в храме, кроме как в алтаре, мужчину не увидишь. А в мечети – наоборот! Видим: стоят на коленях молодые мужчины, пусть два-три раза в год, но они же молятся! Потом, я, например, в Москве никогда не видел сцену, чтобы молодой мужчина нянчил своего сына, а мусульмане постоянно занимаются своими детьми. Они их воспитывают, у них есть традиции воспитания – они даже во времена советской власти этого не утратили, особенно чеченцы. Я ставил мусульман в пример нашим женщинам, которых большинство в храме, и небольшому количеству мужчин. И кто-то из мусульман стал мои проповеди читать. Сделали такой ролик, где все, что сказано о мусульманах в моих проповедях, сведено воедино.

Теперь, где бы я ни был, в любом аэропорту меня встречают верующие мусульмане, в основном ваххабиты: они желают со мной сфотографироваться и говорят: «Мы вас очень уважаем, вы настоящий верующий человек, мы вас любим, и если какая-то у вас проблема, только скажите – и мы будем на вашей стороне». Караулят около радио «Радонеж» молодые мусульмане – тоже хотят сфотографироваться, тоже говорят: «Покажу жене, а то она не поверит». Приходят таджики, узбеки, и я их приглашаю на службу. Некоторые даже спрашивают: «Можно ли вас обнять? Вы говорите только правду!»

Поэтому в таких регионах нужно обязательно дружить с муллой домами. Чтобы видели, что вы дружите. И тогда вы решите все вопросы.

Мусульмане нас уважают, чувствуют нашу силу, они ощущают внутренне некоторое наше превосходство – и в образовании, и в терпении, и в воспитании, поэтому с удовольствием будут о нас многое перенимать – то, что им по нраву. И еще мусульмане очень ценят хорошее к себе отношение.

И вот я всегда это внушал через проповеди. Ни один мусульманин не может ни в чем упрекнуть русского священника. Мы никогда ничего плохого мусульманам не делали: мы жили всегда дружно и в их дела не вмешивались: если брать вероисповедание, то мы готовы умереть за нашу веру, мы уважаем ваши все стремления, но у нас просто другой взгляд на наших пророков. И все эти имена нам знакомы: вы говорите «Амин», а мы говорим «Самуил».

Я мусульман всегда приветствую. «Аллах акбар» – это по-арабски, а не по-чеченски. Если он может сказать: «Бог велик», то почему я не могу сказать? Да пожалуйста! Людей убивать нехорошо, нельзя невинных взрывать в метро. Более того, я первый сказал: это никакие не мусульмане, если они в мечетях убивают мусульман, – это шайтаны. Теперь и Кадыров говорит – «шайтаны»…

Может быть, мусульмане из славян в Церковь еще и вернутся, хотя надежды мало: это все равно что ждать, когда галичане – греко-католики – опять станут православными. Ментальность уже другая, потому что основа менталитета – это религия, которую исповедует человек. Будь он трижды негр, но если исповедует баптизм, он баптист, и с этим трудно что-то сделать. Очень малая часть обращаются к древней Церкви.

И это можно обговорить с муллой: допустим, у тебя четверо мусульман стали православными, и что, у тебя убыло, что ли? А вот эти, русские, стали мусульманами, – и что, у нас убыло? И из-за этого нам войну, что ли, устраивать? Вы там зарежете 50 человек, а мы потом – вас всех до единого. И это то, что вы хотите? Это же просто смешно. Ни ислам, ни Православие – не религии ненависти. Если бы Мухаммед ненавидел христиан, он бы не называл их людьми Книги, а монастырь святой Екатерины не получил бы от него ярлык о том, что обитель нельзя трогать и те, кто обижает святую Екатерину, – не мусульмане, а шайтаны. Так что если поговорить, объяснить, – можно даже и в мечети выступить. Я когда в мечети бывал, всегда и обувь снимал, с большим почтением.

Нам надо, наоборот, быть образцом поведения, уважения, христианской любви. Что нам мусульман бояться? Христос иудеев не боялся, в синагогу ходил. А нам что бояться мусульман, которые и имя Иисуса Христа знают? Наоборот, наша задача – чтобы они были патриоты и были с нами. И тогда всё в порядке: мы их не трогаем, не обижаем, и когда в чем даже подхваливаем. Ведь в каждой школе Грозного и других городов преподают ислам. Мы можем это поставить как пример любому другому губернатору: вот ты на Кадырова смотри – надо делать, как он! Я считаю, что это основа, потому что миссия без любви невозможна. И Господь сказал: кто не против вас, тот за вас. И если мы всех мусульман сделаем не против нас, то они будут за нас!

«Быть замужем за атеистом – все равно, что за медведем в цирке»

Можно ли замуж выходить за неверующих?

– Быть замужем за атеистом — это все равно, что за медведем в цирке. Медведь  – такое животное, которое к трем годам выбраковывается. Даже если медведь ручной и в цирке служит, к этому возрасту он дичает и может сожрать своего дрессировщика. Он может, как человек, на мотоцикле ездить, может кувыркаться, но через определенный период времени становится опасен. Так же и атеист: у него нет представления о браке. У него есть какие-то сексуальные привязанности, и в этом плане, он, действительно, как некое животное: встретил другую – и полюбил. Он может одну полюбить, другую, третью, шестнадцатую. Так и бывает. У него нет тормозов. Поэтому выходить замуж за таких опасно. Перерастет ли ваш брак в счастливый? Ведь это случается примерно на двадцатый год семейной жизни, и все двадцать лет нужно строить свой брак, должен быть общий взгляд на воспитание детей, одинаковое воспитание.

Потом, что делать с детьми? Он говорит: ты сумасшедшая, ходишь в церковь, а зачем туда детей, оставь их в покое! А тебе нужны дети-атеисты?

У меня есть одна пара сейчас, и когда девушка выходила замуж, я все у нее выспросил и сказал, что как человек, который знает ее с грудного возраста, благословить этот брак не могу. Поэтому венчать не буду. Говорю: «У нас 22 священника – пожалуйста, венчайтесь, запрещать я тоже не буду. Ты христианка, он тоже причащается. Поэтому венчайтесь, но с вопросами своей семейной жизни никогда ко мне не обращайся».

И время от времени она опять возбухает, подходит и спрашивает: как мне быть, вот мой муж... Я ей сразу говорю: «Всё, иди к тому, кто вас венчал. Я давно умыл руки. Ситуация неразрешимая, и ее можно только терпеть, больше ничего не сделаешь». А они хотят, чтобы я вмешивался, давал какие-то советы! Это совершенно исключено. Поэтому, даже если оба крещеные и оба ходят в церковь, но с разной частотой, даже если оба исповедуют христианство – и то не всегда можно венчаться. Потому что брак не есть просто одно удовольствие и удовлетворение какого-то инстинкта. Это большая ответственность и перед Богом, и перед народом. А у них уже двое детей, и я не представляю, что из них вырастет. Вот такие трагедии.

Если любишь –  потрудись

Но ведь пути Господни неисповедимы: если христианка придет в храм с женихом-атеистом и они захотят обвенчаться, как быть?

– Придет – повенчаем. Вы что, Библию не читали? Сколько за своих жен Иаков работал? Два срока. И добился своего. Вот так любовь и проверятся.

Недавно я воцерковлял одну пару: он поначалу совсем был гладкий, пустой, а сейчас и причащается, и всё нормально. Как он покаялся и стал причащаться, я их и повенчал. Вместе ходят в церковь, всё хорошо.

Поэтому принцип такой: если любишь – давай, меняйся, а так ты нам на кой нужен: за медведя замуж выходить, чтобы потом сожрал? Нет! Ты походи, послушай, почитай. Этот жених у меня весь Новый Завет прочел. Если готов потрудиться, тогда, значит, действительно любовь, а так – кто же поверит, что ты любишь?

Душа-то по природе своей – христианка, и мы можем как пастыри стимулировать этот процесс.

В основе публикации –

опубликованные епархиальным сайтом

ответы протоиерея Димитрия Смирнова

на встрече с клириками Пензенской епархии

Приход.ru

Поделиться в: