Валена и большая игра

Игра – способ существования ребенка, его естественная среда, как вода для рыбы или норы для крота. Игра обучает жизненным навыкам, социализирует. В детсадовской игре выстраивается иерархия группы, ведь вожаками становятся смышленые и активные дети, способные развить сюжет, а изгоями – пассивные ребятишки, не признающие правил игры и не умеющие подчиняться. Эти функции детской игры одинаковы с играми котят, щенков, и детенышей других животных. Но люди в игре еще и примеряют к себе чужой образ и повторно переживают хороший и окончательно изживают негативный опыт. 

«Давай, как будто мишка горит, а мы его давим трактором».

Подслушано в садике. 

«Зовите меня Нина Михайловна»

Настя пришла к нам в садик с портфелем и в форме. Она уже третий день ходит в школу. Пришла поделиться впечатлениями с подружками, оставшимися в саду. Начали играть в школу.

– Ирина Валерьевна, как у меня отчество, если папу зовут Митя?

–Дмитриевна. Анастасия Дмитриевна.

– Здравствуйте дети. Я ваша учительница, Анастасия дви-три… три-дви-трина…две-трина… Ну, в общем, зовите меня Нина Михайловна.

«Потому что не страшно»

Игры детей из нашего православного садика могут привести в недоумение, и даже негодование православных людей, далеких от педагогики. Но Валена-то знает, что именно в таких действиях ребятишки изживают травматический опыт переживания Страстей Христовых. Опыт, приобретенный ими у Плащаницы в Страстную Пятницу. Дети, которые так близко все принимают к сердцу, видят в храме убитого и окровавленного Бога. Это опыт, травматичность которого не все взрослые могут до конца оценить.

Раньше всех, в 7.30, в сад приходят шестилетний Богдан, и трехлетние Алена, Сашок и Максим. Если бы здесь был кто-нибудь постарше, Богдан не стал бы играть с малышами. А если никого постарше нет, он будет руководить игрой малышей.

Скамейки поставлены буквой «Т». Богдан вручает мальчикам по игрушечному молотку, а сам ложится на крест.

– Вы как будто забивайте гвозди мне в руки и ноги, я буду страдать, а вы меня не слушайте, а просто забивайте. Ты, Алена, будешь горевать, ты моя мама. Начали!...

Когда Богдан очень правдоподобно стонет, Максик бросает молоток, целует Богдану руку, дует на нее. Ему жалко Богдана.

– Ну, сказали же тебе, не обращай внимания, знай себе стучи, – говорит раздосадованный Богдан, но эта трогательная сцена повторяется несколько раз. Валена и няня Ирина Анатольевна наблюдают за действием исподтишка, бросив свои привычные дела. Их чувства противоречивы.

А дети тем временем уже придвигают маленький стол в угол, куда ляжет Богдан, чтобы воскреснуть. Игра приобретает неожиданный оборот, потому что привели Лизу. Она хочет играть со всеми, но будет только кошечкой. Только кошкой! А Максим тогда будет собакой. У Богдана готов новый сценарий.

– Ты, Саша, будешь мистер Джонсон, ты, Алена будешь миссис, а вы будете их зверями, и все пойдете открывать пещеру.

– А я подойду и скажу: «Чего это у вас тут так мусором пахнет», – говорит улыбающийся Сашок, и Валена с удовольствием понимает, что малые детишки в общих чертах помнят ее рассказ о воскрешении Лазаря.

– Я ка-ак воскресну, только вы не визжите.

– Почему не визжите? – спрашивают Лиза и Аленка, большие любительницы повизжать по любому поводу.

– Потому что не страшно, – говорит Сашок.

– Потому что будет некрасиво, – солидно отвечает Богдан.

…Страшный опыт благополучно изжит. Он побежден красотой, детской искренностью и, конечно, Христовым Воскресением. Улыбчивый Сашок перестает быть мистером Джонсоном и теперь просто кормит кубиками Макса и Лизу, стоящих на четвереньках, – своих кошку и собаку. Богдан бежит навстречу своему ровеснику Артему. Теперь он снова не играет с малышами. Алена задумчиво стучит молотком по скамейке, поставленной на место.

«Кем стал я, победив зло?»

В садике любимая игра ребятишек – набивание в коляску всякой всячины в процессе катания по группе. Нетрудно увидеть здесь переживание приятного опыта посещения супермаркета – веселое и бессмысленное набивание в тележку разнообразных предметов и хаотичное движение между пестрых витрин.

Есть в саду чудесный набор детских инструментов: пластмассовые топоры, молотки, разводные ключи, даже дисковая пила. Ни разу Валена не видела, чтобы дети этими инструментами что-то строили. Обычно дитя, заполучившее бензопилу или топор, начинает ожесточенно гоняться с ними за своими собратьями. И совсем не для того, чтобы построить совместными усилиями домик дружбы, как это делали Гена или Чебурашка.

Потому что здесь уже начинается игра, как изживание негативного опыта: успешное для себя проживание страшилки, увиденной на экране в компьютерной игре у папы или в телевизоре у мамы. С бензопилой за слабаками бегает уже не зло, а я сам.

К сожалению, у ребенка во время изживания подобного страха не остается душевных сил для ответа на вопрос: «Кем стал я, победив зло?». А у многих с годами желание отвечать на этот вопрос пропадает совсем. (Валене кажется, что создатели подобной кинопродукции, подобно малым детям, борются со своими ночными кошмарами и им, так же как детям, некогда разобраться с нравственной стороной своего творчества).

Взрослым-то со стороны видно, кем становится ребенок. «Что за чудовищные игры у нынешних детей – стрелялки, убивалки, зверский рев! – ну правильно, что сейчас нам по телевизору показывают», – сетуют бабушки, которые даже не удосужились выключить этот самый телевизор, когда рядом ребенок.

Думаете, они не увидят, слишком увлечены другим, чтобы смотреть в экран? Валена авторитетно заявляет: дети видят все! Все, что их не касается. Двухлетняя Майя безошибочно определяет присутствие карамельки в кармане фартука няни. Дашенька на бегу замечает муравья в траве, потому что все, даже мелкие, насекомые находятся в зоне ее интересов.

Шестилетки поразили Валену своей наблюдательностью в Страстную Пятницу. Детей водили к Плащанице. Храм полон, движение, цветы, ковер. Многое в храме изменилось.

– Что вы, ребята, видели сегодня в храме? – спрашивает Валена по возвращению. Конечно, убитого Христа и всё перечисленное выше видели все. Но дети не пренебрегли и незаметными деталями.

– На стене новая золотистая икона Спасителя в терновом венке. (Старый темный образ, оказывается, положили на аналой)

– А я видел золотого льва и золотую корову.

– Это вообще-то был бык.

– Нет, волк.

– Не волк, а вол.

– Ребята, где вы их видели? – недоумевает Валена, понимая, что эти животные могут вообще-то где-то быть в храме, но она-то их не увидела.

– На Плащанице, где Господь лежит, вокруг эти звери.

Когда после работы Валена пришла в храм, она увидела на уголках покрова эти изображения евангелистов с животными-символами. Лица апостолов размером с ноготь, а лев и вол еще меньше. Результаты кропотливого труда златошвей заметили дети и не оценили взрослые.

Вернемся к играм. Много страшных сказок и печальных историй нужно изжить ребенку. Чтобы изжить печаль по белому Биму, нужно, играя с плюшевой собакой назвать ее Бимом и стать ей хозяином. Колобка во время игры можно уберечь от лисы. Серенького козлика не пустить к серым волкам. Крошечке Хаврошечке игровым волшебством вернуть ее Буренушку. Склеить эпоксидкой золотое яичко Рябы.

Но борьбу с неутомимыми зомби и маньяком с бензопилой надо поручить все-таки взрослым. А бороться с ними нужно радикально. При помощи телевизионного пульта.

Поделиться в: